Безил прихватил журнал с собой в военное министерство. Прежде чем войти к полковнику Пламу, он отметил красным мелком «Памятник спартанцу» и те абзацы в предшествующих рассказу статьях, в которых с особенным тщанием высмеивались армия и военный кабинет, а художнику предписывалось не противиться насилию. Затем выложил журнал на стол полковнику Пламу.
– Мне помнится, сэр, вы обещали сделать меня капитаном морской пехоты, если я поймаю фашиста.
– Это было фигуральное выражение.
– И как же его следует понимать?
– Что вам надо что-то сделать, чтобы оправдать ваше присутствие в моем кабинете. Что там у вас?
– Документик. Прямо из гнезда «пятой колонны».
– Ну, оставьте это у меня. Я просмотрю, как только выберу время.
Не в обычае полковника Плама было проявлять энтузиазм при подчиненных, однако, как только Безил вышел, он с пристальным вниманием принялся читать отмеченные абзацы. Вскоре он призвал Безила к себе.
– Пожалуй, вы действительно что-то раскопали, – сказал он. – Я забираю это с собой в Скотленд-Ярд. Кто все эти люди – Пасквилл, Почечуй и Абрахам-Уиперли-Кости?
– Вам не кажется, что это псевдонимы?
– Чепуха. Когда человек берет вымышленное имя, он подписывается Смит или Браун.
– Быть по-вашему, сэр. Мне очень интересно увидеть их на скамье подсудимых.
– Скамьи подсудимых не будет. Мы возьмем эту шайку по особому ордеру.
– Я пойду с вами в Скотленд-Ярд?
– Нет.
– За это я не познакомлю его с Абрахам-Уиперли-Кости, – сказал Безил, когда полковник Плам ушел.
– Неужели мы правда поймали субчиков из «пятой колонны»? – спросила Сюзи.
– Не знаю, кто это «мы». Я поймал.
– Их расстреляют?
– Ну, не всех.
– Какой позор, – сказала Сюзи. – Остается только надеяться, что все они слегка того.
За удовольствием, с каким он расставлял ловушку, Безил не предусмотрел последствий своего шага. Два часа спустя, когда полковник Плам вернулся в отдел, события полностью вышли из-под контроля Безила.
– Они там, в Скотленд-Ярде, пляшут от радости, – сказал полковник Плам.
– Превозносят нас до небес. Все уже тщательно подготовлено. Нам выписан особый ордер на арест авторов, издателей и типографов, но, по-моему, типографов-то не стоит особенно ворошить. Завтра утром Силк будет арестован в министерстве информации. Одновременно будет окружена и занята фирма «Рэмпоул и Бентли», изъят весь тираж журнала и вся корреспонденция. Все сотрудники фирмы будут задержаны и назначено расследование. Что нам сейчас нужно – это описание Почечуя, Гекльбери и Абрахам-Уиперли-Кости. Этим вы и займетесь. А мне пора к министру внутренних дел.
Многое в этой речи не понравилось Безилу с самого начала, и еще больше – когда он пораскинул мозгами что и как.
Во-первых, выходило так, что вся честь и слава доставались полковнику Пламу, а ведь это он сам, Безил, – так ему казалось, – должен бы пойти к министру внутренних дел; он сам должен бы планировать в Скотленд-Ярде завтрашнюю облаву; его самого должны бы превозносить до небес, как выразился полковник Плам. Нет, не для того он замышлял измену старому другу. Полковник Плам явно зарвался.
Во-вторых, сознание того, что он стал на сторону закона, было Безилу в новинку и ничуть не приятно. В прошлом полицейские облавы всегда означали для него бегство через крышу или полуподвал, и ему делалось просто стыдно, когда о полицейской облаве говорили запросто и чуть ли не с теплотой.
В-третьих, не сильно веселила его мысль о том, что скажет Эмброуз. Если даже он будет лишен права открытого суда, то ведь все-таки должно же быть какое-то расследование, и ему представится возможность дать объяснения. Его, Безила, долю участия в редактировании «Памятника спартанцу» лучше бы прихоронить, как забавный анекдот, который можно рассказать в подходящей компании в подходящее время, но уж никак не делать предметом официального полузаконного разбирательства.
И наконец, в-четвертых, в силу давних приятельских отношений Безил питал понятную симпатию к Эмброузу. При прочих равных условиях он желал ему скорее добра, чем зла.
Такие вот соображения, и именно в такой последовательности, соответственно степени важности, занимали ум Безила.