Не вся La vie

– Что ты волнуешься? – спрашивает муж. – Ты же знаешь, как это происходит.

Знаю, но от этого не легче.

У меня много времени. Но няню я вызвала на полчаса раньше – не дай бог опоздать. Лучше приехать заранее. Ровно в девять утра – в салоне. Аккуратно накрашенная, в белой рубашке, с длинными бусами, в начищенных сапогах. И с хвостом на голове.

– Наташа в пробке, – говорит администратор.

– Но я же записалась. Что же делать? Может, кто-нибудь другой уложит? – Я начинаю нервничать.

– Лена тоже в пробке стоит, а у Андрюши клиентка уже пришла. Извините, – говорит администратор.

– А когда они будут?

– Не знаю, может, минут через двадцать. Хотите кофе?

– Нет, я опоздаю.

Несусь домой, чуть не плача. Вот всегда так. Влетаю в квартиру, няня от страха вжимается в стену. Снимаю блузку, бусы и засовываю голову под кран.

У меня еще есть время, но мне кажется, что я застряну в пробке и опоздаю. Няня от ужаса, пока я мою голову и сушусь, успевает пожарить котлеты и сварить макароны. Никогда так быстро не готовила. Ребенок добровольно отказался от мультиков. Тоже перепугался, бедненький.

– Как я выгляжу? – спрашиваю я няню, снова напяливая блузку.

– За-за-мечательно, – отвечает она и кидается к утюгу. На всякий случай.

Я пытаюсь выйти из квартиры. Но мне опять надо в туалет. В салоне мне нужно было два раза и дома опять надо. Ванная – совмещенная с туалетом – занята сыном.

– Давай скорей, – стучусь я в дверь. – Ну почему ванная всегда занята? – спрашиваю я у няни, как будто она ее заняла. Няня тоже стучится в дверь, которую научился запирать ребенок.

– Вася, выходи, мама опаздывает, – говорит няня.

Сын, судя по звуку, моет руки. Тщательно.

– Вася, выходи уже, – кричу я ему. – Почему он запирается? А если он не сможет открыть дверь? – привязываюсь я к няне. Она, вжавшись в стену, молчит. А что она может сказать? Я и сама знаю, что ребенок запирается уже полгода как, осознав себя взрослым мальчиком.

Вылетаю из дома. Застреваю в пробке, звоню мужу и срываюсь на него – время не то для пресс-ланча, место не то и вообще все не так. Он молчит и, кажется, даже не слушает.

Приезжаю вовремя. Точнее, на сорок пять минут раньше. Паркуюсь специально подальше – чтобы никто не подумал, что я так рано приехала. Два кафе рядом. В первом – мой пресс-ланч, в другом я пью кофе, гадая, когда будет прилично заявиться. На двадцать минут раньше или на пятнадцать. Звонят организаторы.

– Маша, вы едете? – спрашивает девушка.

– Уже здесь, у меня встреча. Сейчас закончу и подойду, – говорю я в трубку, стараясь показаться очень занятой барышней. А вдруг они подумают, что у меня и дел никаких нет, кроме пресс-ланча? В принципе нет. Только потом за картошкой надо заехать. И еще за помидорами, фруктами. И хлебом. В доме хлеба нет. Высиживаю еще пять минут, убеждая себя в том, что я великая писательница, а они просто журналисты. Пусть и ведущие критики Москвы. Но журналисты же. Коллеги, так сказать.

Прихожу на двадцать минут раньше. Организаторы уже в сборе. Одна девушка ест омлет, другая нервно держится за живот. Мне нравится та, которая за живот держится. Я ее понимаю. Представляют модератора – милый молодой человек. Очень учтивый. На нервной почве начинаю кокетничать. Хочу ему понравиться. Бегу в туалет и расстегиваю блузку еще на одну пуговицу. Молодой человек почти дословно пересказывает содержание моих книг и не смотрит в декольте. Мне неинтересно, что я там понаписала, а вот почему он декольте мое игнорирует – интересно. Плохо выгляжу? Я уже не нравлюсь мужчинам?

Девушка-организатор с аппетитом доедает омлет. Очень хочется есть – не успела позавтракать. Беру круассан. Откусываю. Все сыплется в декольте.

– Знаете, что я придумал? – говорит молодой человек в то время, как я пытаюсь стряхнуть прилипшее к декольте слоеное тесто. – Вот я – молодой, зеленый, наивный, хочу стать писателем, а вы мне будете советовать, надо это делать или нет. Здорово?

– А лет вам сколько? – спрашиваю я, безуспешно вытряхивая круассан из блузки.

– Ой, я еще такой молодой. Двадцать семь, – отвечает он.

Я отпила апельсиновый сок и поперхнулась. Сижу, захожусь кашлем, хоть бы кто по спине стукнул.

– А мне сколько, по-вашему? – не оставляю попытки пококетничать я.

– Вашей героине, судя по роману, около тридцати, – вежливо отвечает молодой человек.

– Ну да, так и есть. Давайте перейдем на «ты». Для живой неформальной беседы, – предлагаю я на правах старой доброй тетушки.

– Нет, я так не могу сразу…

Все. Разучилась с мужчинами разговаривать. Круассан в лифчике, апельсиновый сок пятнами на блузке, и этот, всего на три года младше, а уже считает меня теткой.

Сижу, улыбаюсь. Ждем журналистов. Потихоньку начинают подтягиваться. Все друг друга знают – целуются… Я тоже некоторых знаю, но со мной никто не целуется. А раньше целовались…