Не все умеют падать

- Так, так! - сказал сверчок. Он взял лист бумаги и написал: Подарки для носорога:

Потом он вышел из-за прилавка, несколько раз обошел вокруг носорога, что-то пробормотал себе под нос, приподнял одно носорожье ухо, заглянул в него и

вернулся на свое место. В списке подарков он написал: Травяной торт

- Травяной торт? - переспросил носорог.

- Ну да, - сказал сверчок. - Я тебе его подарю. Из жесткой травы, с лютиками и сладким клевером.

- Ладно, - сказал носорог. - Только добавь туда, пожалуйста, немножко чертополоха.

Сверчок задумался очень глубоко и очень надолго, закрыл глаза, почесал в затылке и потом написал под травяным тортом:

Все подряд.

- Что это значит? - удивился носорог.

- А ты не знаешь? - спросил сверчок.

- Нет.

- Ну вот, - сказал сверчок. - Тогда это абсолютно правильно. Потому что про подарки ты знать не должен. Поэтому я и назвал это: все подряд.

Он несколько раз подпрыгнул от удовольствия так, что полы его куртки запрыгали вместе с ним. Носорог забрал список с собой и показывал его всем, кому только мог, - но травяной торт уже был вычеркнут, ведь его должен был подарить сверчок.

А неделю спустя, в день рождения, носорог получил от сверчка в подарок травяной торт с чертополохом, а остальные звери дарили ему все подряд. И носорог очень радовался.

- А ЧТО, ЕСЛИ У МЕНЯ ВДРУГ ПРОТЕЧЕТ ПАНЦИРЬ? - спросила однажды черепаха у белки.

- Ну... - сказала белка. - Тогда и посмотрим. Сейчас ведь нет дождя?

- Нет, но если вдруг пойдет дождь и если вдруг панцирь протечет...

- Не надо так переживать, черепаха, - сказала белка и ободряюще похлопала ее по панцирю.

Черепаха вздохнула.

- А если вдруг у меня земля уйдет из-под ног, и я повисну в воздухе. Что тогда?

Этого белка тоже не знала. Не знала она и что будет, если черепаха вдруг не сможет ползать или ей целый день придется горевать. А ведь ей этого совсем не хотелось.

- А если это все-таки случится, белка, - спросила черепаха в отчаянии, - и мне придется целый день горевать...

Белка попыталась себе это представить, и эта картина совсем ей не понравилась.

- Скажи, белка, я - грустная? - спросила черепаха.

- Да, - ответила белка, - я думаю, ты сейчас грустная.

- Правда? - спросила черепаха и удивленно улыбнулась. - А я и не знала, что могу быть грустной. Так-так. Значит, сейчас я грустная.

Она радостно огляделась по сторонам и издала какой-то странный звук, как будто хрюкнула.

- Но теперь ты уже не грустная, - сказала белка.

- Да? - спросила черепаха, и лицо ее помрачнело.

- А теперь опять грустная.

- Правда? - спросила черепаха. - Как трудно быть грустной! И она задумчиво нахмурила лоб.

Белка подтвердила, что и в самом деле быть грустной очень непросто и что ей самой это ни разу не удавалось. Черепаха засияла от гордости, но тут же спохватилась и постаралась опять тревожно нахмуриться.

ОДНАЖДЫ УТРОМ МУРАВЕЙ ШЕЛ ПО ЛЕСУ. «До чего тяжелая у меня голова», - думал он. Когда он шел, ему приходилось поддерживать голову правой передней лапкой. Но идти из-за этого было сложнее. Под ивой он остановился и вздохнул. Потом присел на камешек, который как раз лежал под деревом. Голову пришлось подпереть сразу двумя лапками. «До чего же она тяжелая», - подумал муравей. «Я знаю, отчего это, - вдруг пришло ему в голову.- Это из-за того, что я все знаю. А знания весят очень много».

День был пасмурный. То и дело накрапывал дождик. По небу носились черные облака. Деревья скрипели и трещали от ветра.

«А ведь хорошо, что я все знаю, - подумал муравей.- Ведь если бы мне пришлось узнать еще что-нибудь, то голова у меня стала бы совсем неподъемной».

Он с трудом покачал головой и представил себе, как его лапки не могут удержать голову и она со стуком падает на землю.

«Тогда бы мне крышка», - подумал муравей…«А ведь все из-за того, что я ужасно много думаю,- продолжал он; - Обо всем на свете. О том, какой вкусный бывает мед, и о том, как ложится пыль, об океане, о подозрительных мыслях, о дожде, о лакрице, да что ни возьми. И все это умещается у меня в голове».

Локти у муравья устали, и он медленно сполз с камня.

Теперь он просто лежал на животе, упершись подбородком в землю. Голова стала еще тяжелее.

«Значит, я успел узнать еще что-то, чего не знал раньше, - решил муравей. - Но теперь-то, надеюсь, я знаю абсолютно все». Муравей почувствовал, что у него больше не получается покачать головой или хотя бы кивнуть. «Интересно, а улыбнуться я бы смог?» - подумал он. Он попробовал улыбнуться и почувствовал, что на губах у него появилась слабенькая улыбочка. А вот зевать уже не получалось, как, впрочем, и хмурить брови, и высовывать язык. Так он и лежал посреди леса в пасмурный осенний день. А раз он все знал, то он знал и о том, что в этот день мимо должна была случайно пройти белка.

- Муравей! - удивленно воскликнула белка, увидев, что он лежит на земле. - Что ты здесь делаешь?

- Я не могу пошевелить головой, - ответил муравей.

- Почему?

- Я слишком много знаю, - сказал муравей. Голос у него был строгий и

придавленный.