Не все случайное случайно

– Если ты так хочешь, мы поговорим, но не здесь и не сейчас.

Дарине было всё равно на всех и вся. Она просто шла вперёд, зная, что ей непременно нужно в третье обиталище. К сожалению, лишившись эмоций, мыслить трезво она тоже не могла. Мысли текли вяло, как увязшие в патоке пчёлы и вскоре Даря начала зевать. Её покачивало, и темп движения сильно снизился, поэтому молча согласилась на предложение Гинзела сделать привал. Безропотно залезла в свою палатку и на грани сна, обратилась к врачевателю:

– Нужно как можно быстрей достичь обиталища. Сразу свяжешься с Хранителями, чтобы выполнили предложенный мне вариант.

– Какой вариант? – нахмурился щупальценогий.

– Тот, – Дарина протяжно зевнула и уже еле ворочая языком закончила, – где меня погрузят в сон, извлекут из моей утробы инородное тело и отправят меня домой, стерев память. Очнусь дома, ничего не буду помнить. Это самый лучший выход, – прошелестела еле слышно, проваливаясь в сон.

– Инородное тело… – заторможено повторил Гинзел и схватил запястье Дари: – Что они с ней сделали? Что вкололи?

Врачеватель пришёл в шок от состава инъекций, вколотых Дарине. Выскочил из её палатки как ошпаренный и, ругаясь на всех известных языках, написал Хранителям. Он гневно строчил им послания, пояснял, что если ей продолжат колоть тот же состав, сломают психику и могут навредить младенцу. Только после упоминания, что плоду грозит опасность, Хранители пошли на попятную и передали Гинзелу управление над браслетом Дари.

– Домой она собралась, – гневно пыхтел врачеватель, перенастраивая функции браслета девушки. – А с Киатом поговорить? Он ведь должен знать о беременности!

Утром выдержка Гинзела подверглась новому испытанию – ему пришлось довольно продолжительное время успокаивать плачущую Дарю и при этом упрямо отказывать ей в инъекции успокоительного.

– Ты не понимаешь! – ревела Даря, поливая тушку врачевателя слезами. – Мне так больно-о, мне так плохо-о-о…

– Да, не понимаю! – угрюмо огрызался Гинзел. – Ты мне вчера ничего не объяснила и с утра ревешь, отказываешься идти к Киату. Вот и объясни – почему?

– Нет, – мотала головой Дарина, смахивая со щёк градом катившиеся слезинки. – Я не могу! Мне нужно успокоительное. Гинзел, прошу тебя!

– Дариночка, давай вернёмся и…

– Нет! – упрямо мотала головой Даря и Гинзел не выдержав, разозлился:

– Ну тогда сиди одна и реви дальше в одиночестве!

Ругаясь и пыхтя как возмущённый ёж, врачеватель выбрался из палатки Дари и начал собирать вещи. Его возмущённый выпад подействовал на девушку отрезвляюще, и уже через полчаса она появилась на поляне. С опухшими глазами, судорожно вздыхая и всхлипывая после рыданий, но без слёз начала складывать походный шатёр.

– Гинзел, ты – свинья! – заявила с укором.

– Не знаю, что это. Судя по твоей обвинительной интонации и взгляду, даже знать не хочу. На, ешь, – врачеватель всучил Дарине спецпаёк.

– Не хочу, – буркнув, Даря попыталась вернуть брикет обратно, но Гинзел упёр щупальца в бока и с упрёком посмотрел на девушку:

– Мне три раза в сутки нужно брать у тебя анализы и отправлять результат Хранителям. Так вот, представь, если у тебя не будет хватать необходимых микроэлементов, кого накажут?

– И правильно сделают! – Дарина обвиняюще ткнула в Гинзела пайком: – Кто тебе дал право перенастраивать мой браслет? Почему ты мне не даёшь успокоительное?

– Потому что я вчера видел в кого оно тебя превращает! – гневно сверкнул глазками врачеватель. – В неадекватную безмозглую куклу!

– Уж лучше вести себя как последняя сука, – прошептала Даря, – чем сходить с ума от боли. Мне очень плохо.

– Дариночка, так давай вернёмся, – предпринял ещё одну попытку Гинзел, и вновь услышав отказ, всплеснул щупальцами: – Ну почему?

– Я не могу сейчас… не могу, – едва сдерживая слёзы шептала Даря. – Потом… я потом всё расскажу.

Опасаясь очередного приступа рыданий, Гинзел отступил и в молчании они направились обратно – в третье обиталище. По дороге Даря несколько раз отключала вызовы от Оратана. Она боялась с ним разговаривать и мысленно готовилась к прощанию, что ещё больше травило душу. Всеми силами хотела оттянуть тягостный момент, но Гинзел сообщил, что метки Алии и Оратана движутся в их сторону.

– Я не смогу, не смогу, не смогу! – всхлипывала Дарина уже в своей ячейке. – Почему так больно то? Как я с ними буду прощаться? – горевала Даря и врачеватель, скрепя сердце, ввел команду в управлении её браслета:

– Это вынужденная мера, но успокоительное тебе поможет.

Увы, то ли доза инъекции была маленькой, то ли расставание слишком болезненным, но успокоительное Дарине не очень помогло. Она опять рыдала, за что Гинзел от Хранителей получил гневный выговор. Именно этот факт он озвучил прощающейся троице, расположившейся в гостиной. При этом плакали они все – Дарина, Алия, прижавшаяся к её груди, и даже Оратан ронял скупые слёзы.

– Ну почему они не могут остаться до утра? – всхлипывая, Даря вскочила и с возмущением уставилась на врачевателя.