Не вижу зла

— По правде говоря, я встречалась с ней однажды. И она действительно дала мне свой номер телефона. Мы не были подругами в полном смысле этого слова, и, должна признаться, для пущего эффекта я частенько ссылалась на нее. Мне не следовало так поступать, но… я не знаю. Военные очень гордятся кругом своих знакомств, и жена офицера нередко ощущает себя этаким бесплатным приложением к супругу. Подобные вещи не очень-то благотворно сказываются на вашей самооценке. Вы начинаете делать глупости, чтобы произвести впечатление на людей. Похоже, с вами я вела себя так же. Простите меня.

— Лейтенант Джонсон почти заставил меня поверить в то, что вы расхаживали по Гуантанамо, разговаривая с мертвецами по сотовому телефону.

— Он такое ничтожество! Во-первых, я не разговариваю с мертвецами. Во-вторых, это очень на него похоже — вывернуть все наизнанку и сказать, что у меня был сотовый телефон, чтобы я выглядела еще хуже. От сотовых телефонов было немного толку в Гуантанамо. Это был «Палм-Пайлот», карманный компьютер, а не сотовый телефон. Но такова его манера. Как только ему есть что скрывать, он сразу же переходит в нападение.

— Вы видели, как он проделывал это раньше?

— Еще бы. Вот вам наглядный пример. После того как Оскара убили, я решила, что останусь в Гуантанамо как можно дольше. Я хотела быть там, хотела держать открытыми глаза и уши, пока не найду того ублюдка, который проник в наш дом и застрелил Оскара. Лейтенант Джонсон был в числе первых, кто пожаловался непосредственному начальнику Оскара и заявил, что меня следует вышвырнуть с базы, поскольку мое присутствие, дескать, подрывает моральный дух людей.

— Совершенно очевидно: он уверен в том, что вы застрелили своего мужа.

— Я не шучу. А рассказал он вам о том, что хотел, чтобы меня выгнали с Гуантанамо, еще до того, как СКР ВМФ представила свой отчет? Черт, да тело Оскара не успело остыть, а он уже начал делать все, чтобы меня убрали с базы.

— Может быть, он заранее знал, что будет написано в отчете.

Она вопросительно изогнула бровь, и Джек сообразил, какой намек содержался в его замечании.

— Я так рада услышать эти слова из ваших уст, — сказала Линдси. — Приятно сознавать, что я не единственная, кто понимает: к тому моменту, когда я была названа в отчете главной подозреваемой, все уже было решено и механизм фальсификации запущен. Что еще вам поведал лейтенант Джонсон?

— Мне не удалось подробно расспросить его об обстоятельствах смерти вашего мужа. Каждые пять минут юрист из управления начальника военно-юридической службы напоминал ему, что он волен в любой момент уйти, и наконец он воспользовался своим правом.

— С кем еще вам удалось поговорить?

— Больше ни с кем. Все остальные свидетели из моего списка были переведены на другую базу.

— Невероятно. Но заглянуть ко мне домой вы хотя бы сумели?

— Всего на несколько минут. Следователи ушли с места преступления две недели назад. Теперь там живут другие люди. Ваш дом вылизали и перекрасили.

— Вот, значит, как все повернулось? Вы проделали такой путь, чтобы провести одну-единственную беседу и на пару минут задержаться на месте преступления, где уже все изменилось?

— Боюсь, именно так все и выглядит. С того момента, как мы встретились с лейтенантом Джонсоном, командованию базы, по-моему, прямо-таки не терпелось от нас избавиться.

Линдси провела рукой по волосам. Голову она не подняла.

— Это лишь подтверждает то, о чем я говорила с самого начала. Они заняли круговую оборону, потому что боятся, как бы вы не установили настоящую причину убийства Оскара.

— Доказать это будет очень нелегко, но у нас имеется одна важная ниточка. Когда мы с Софией собирались вылететь из Гаваны, нас задержали по приказу кубинского правительства. У них есть один охранник-кубинец, который в момент убийства находился на сторожевой вышке, и его свидетельские показания могут оказаться полезными.

— Кубинский солдат?

— Да. Кубинцы и американцы там постоянно следят друг за другом. Так что нет ничего удивительного в том, что кто-то по другую сторону колючей проволоки мог кое-что заметить.

— Что он видел?

— Я еще не допрашивал его, поэтому не хочу вселять в вас чрезмерную надежду. Но, по словам полковника, с которым мы встречались, один из кубинских охранников видел, как вы ушли из дома на работу. И, что более важно, он видел, как потом кто-то другой вошел в дом.

Линдси приоткрыла от удивления рот.

— Боже мой. Это фантастика! Он видел, кто это был?

— Они утверждают, что он может опознать этого человека. Но пока что не назвали его имени.

— Почему?

— Потому что они хотят, чтобы я заключил с ними сделку. Они дадут мне кубинского солдата в качестве свидетеля, только если я пообещаю им кое-что взамен.

— Ну, так дайте им это! Что им нужно?

— Не имеет решительно никакого значения, чего они хотят. Если сделка состоится, вообще любая сделка, обвинитель уничтожит нас на глазах у присяжных. Мы сможем выставить кубинского солдата в зале суда Майами для дачи свидетельских показаний в вашу пользу только в том случае, если все будет чисто, без всяких сделок и тайных соглашений.