Не верьте наивным бродягам

ПАПАША ФУКО. Уже два года как ее нет.

ГЛАВНЫЙ. Прости. Я не знал.

ГЛАВНЫЙ отходит от столика. К ПАПАШЕ ФУКО подсаживается ХОЗЯЙКА.

ХОЗЯЙКА. Что он говорил?

ПАПАША ФУКО. Ничего интересного.

ХОЗЯЙКА. Что дальше будет?

ПАПАША ФУКО. Не знаю. Боишься?

ХОЗЯЙКА. Боюсь.

ПАПАША ФУКО. Женщин они не тронут.

ХОЗЯЙКА. А тебя?

ПАПАША ФУКО. И меня не тронут. Они меня знают. Мы с ними хоть и разошлись, но левых они не трогают.

ХОЗЯЙКА. А Анри? Мой будущий зять. Он ведь левый.

ПАПАША ФУКО. Даже слишком. Пингвины могут спать спокойно.

ЮЛА походит к столику, за которым сидит ВИРЖИНИ.

ЮЛА. Вот мы и встретились.

ВИРЖИНИ. Если я скажу, что встреча меня радует, ты не поверишь.

ЮЛА. Не поверю.

ВИРЖИНИ. Выбраться бы отсюда живой. У меня дочка.

ЮЛА. Не бойся, тебя мы не тронем… Дочка, говоришь… А муж есть?

ВИРЖИНИ. Мужа нет.

ЮЛА. А у меня наоборот, муж есть, а детей нет… Не муж, а человек, которого я люблю. И он меня любит.

ВИРЖИНИ. Тогда у вас все впереди. Будут дети.

ЮЛА. Он – в тюрьме. Мы здесь из-за него.

ВИРЖИНИ. Извини, я не знала.

ЮЛА. Странно… Думая о нем, я вспоминаю твои стихи. Правда, странно: человека не любишь, а его стихи нравятся? Как там у тебя? «Люби мою радость, люби мой гнев»… Помнишь?

ВИРЖИНИ. Помню.

Люби мою радость, люби мой гнев,
Забудь, что пол у нас разный.
Наша любовь – как горящая нефть.
Чистое пламя из лужи грязной.
Наша любовь – это мысли сгусток,
Путника путь и погонщика покрик.
Наша любовь – это искусство,
Трижды умноженное на подвиг!

ЮЛА. Трижды умноженное на подвиг. Это ты сказала: «на подвиг». А должна была сказать я.

АНРИ и ХОЗЯЙКА.

АНРИ. Вы мне оплатите проезд в Патагонию?

ХОЗЯЙКА. Я тебе оплачу автобус до дома.

АНРИ. Вы недостойны своей дочери. И знайте, она порвала с вами, с вашим разлагающимся классом, с гнилым засасывающим уютом, с мелкобуржуазной трусостью.

ХОЗЯЙКА. Не будь этих, я бы тебе показала трусость.

АНРИ. Эти люди борются. Борьба с империализмом постоянна, непрерывна, перманентна. Истинно революционная молодежь и ее передовой отряд – студенчество, этот проверенный барометр революции, свято несет высокое знамя борьбы против угнетателей всего мира! (Встает и подходит к Главному). Позвольте мне встать рядом с вами. Меня зовут Анри Ботье. Почти как Потье, автор Интернационала. Я поддерживаю ваше правое дело. Я приветствую всех революционеров мира.

ГЛАВНЫЙ. Спасибо. Мы уважаем «Интернационал» и Эжена Потье. Но тебя мы не знаем. Попытайся нас найти, когда закончится операция.

АНРИ. Но я…

ГЛАВНЫЙ. Иди к ним. (Показывает на заложников. Анри не двигается.) Иди к ним. (Анри возвращается к столу, где сидит Хозяйка.)

ЛЮСИ и МОДЕГО.

ЛЮСИ. Если бы нас захватили туземцы, тебя бы съели в последнюю очередь.

МЕДЕГО. Почему это?

ЛЮСИ. Худой очень. Кожа да кости.

МЕДЕГО. Про мускулы забыла.

ЛЮСИ. Мускулы бесполезны, если нет смелости.

МЕДЕГО. Смелость у меня есть. Нет безрассудства. Ты мне хотела что-то предложить. Я всегда готов.

ЛЮСИ. Всегда? Прямо сейчас?

МЕДЕГО. А почему нет?!

ЛЮСИ. Ты все время торопишься, Медeго. Тебе надо было идти не в частные детективы, а в содержатели тараканьих бегов…

МЕДЕГО. Я принимаю ставки на лошадей. Могу подсказать.

ЛЮСИ. А сам лошадям по ночам отраву подсыпаешь.

МЕДЕГО. За кого ты меня принимаешь?!

ЛЮСИ. За неудачника, которому я хочу помочь.

МЕДЕГО. Кто ты такая?

ЛЮСИ. Попечительница приюта неприкаянных неудачников.

МЕДЕГО. Если у тебя есть, что предложить…

ЛЮСИ. Наберись терпения.

БЕСА и МАРИ.

БЕСА. Как тебя зовут?

МАРИ. Мари.

БЕСА. А дальше как?

МАРИ. Каламбур. Мари Каламбур.

БЕСА. Каламбур. Веселая фамилия. Не дает мне покоя, Мари Каламбур, одна мысль. Умер человек. Умер странно. Упал с веранды. Случаем, не про эту ли старинную веранду он написал тебе?

МАРИ. Про эту.

БЕСА. Не мог он такого написать.

МАРИ. Но написал.

БЕСА. Если бы ты читала газеты, Мари Каламбур, ты бы знала, что веранды и скамейки были установлены в этом парке полгода назад.

МАРИ. Это очень старинная веранда.

БЕСА. Стиль «ретро». Нынешние мастера любят работать под старину. Ты сказала, что ни разу не была в парке, а про веранду знаешь. Значит, ты там была совсем недавно. Я даже догадываюсь, когда. Это ты его столкнула с веранды.

МАРИ. Можешь говорить, что хочешь, доктор Беса! Тебе никто не поверит.

БЕСА. Не читаешь газеты. Не знаешь, что такое стиль «ретро».

МАРИ. А мне и не нужно.

БЕСА. Ты дура, Мари Каламбур. Это тебя погубит.

ЖУРНАЛИСТ, АРКАДИЙ и ФИЛИПП.

ЖУРНАЛИСТ. Итак, господин Акиндинов из России, мы уже не сможем познакомиться с вашим таинственным хранителем документов. Теперь он не придет.

АРКАДИЙ. Вы ошибаетесь. Он пришел. Документы хранились в банке. Когда мои друзья узнали, что террористы планируют налет на банк, они попросили их забрать документы. Надеюсь, они забрали их.

ЖУРНАЛИСТ. И что будет дальше?