Не верь мне

Измайлов не обижается, а лишь покорно кивает головой, удаляясь с Моней из моей спальни.

Дальше вечер протекает достаточно спокойно и до безобразия приторно. Разрезали очередной торт для Кроша, который до этого с хитрющим видом задул свечи. Боюсь, представить, что там ещё мог загадать ребёнок, поскольку, на мой взгляд у него за сегодня случилось всё.

Потом Сергей вызвался помогать сыну с конструктором, наивный, он ещё не знал, сколько времени может занимать сборка одного набора от лего в компании шестилетнего ребёнка. Анютка без дела шастала по квартире, сначала наблюдая за юными архитекторами, а потом вздыхая у меня над душой, пока я мыла посуду.

-Ты чего маешься? – наконец-то, не выдержала я, выключив воду из крана.

-Мам, у тебя нет такого ощущения, что теперь всё изменится?

-В каком смысле изменится? – невинно поинтересовалась я, а сама лишь сильнее сжала в руках полотенце, скрывая тревожные предчувствия.

-Ну раз папа теперь в городе. И про Кроша он знает, - осторожно перечисляла дочь, с неким ожиданием поглядывая на меня. - И вы больше не ругаетесь.

-И что? – упрямлюсь я, делая вид, что не понимаю, к чему она клонит.

-Он же, наверное, часто у нас бывать будет?

-Ань, давай уже прямым текстов. Я твоих намёков не понимаю.

 Дочь стушевалась, не ожидая такой прямоты от меня, я же до этого тут честно дурочку строила. Пару раз хлопнула своими ресницами и промямлила скоромное «Ничего», после чего виновато опустила голову.

Уставший вздох вырвался у меня сам собой. Ну что за день-то сегодня такой, можно подумать, что мне с Крошем разговора мало было. Впрочем, тут как в пословице: «Назвался груздем – полезай в кузов». Родила! Вот и неси свою ответственность всю оставшуюся жизнь. А дети, они ведь беспощадные в этом смысле, не могут дождаться подходящего момента, им надо здесь и сразу. И, наверное, это правильно. Это мы с Ревизором можем годами ходить вокруг, да около. А эти двое… вон сразу в лоб.

-Анют. Я тоже думаю, что всё изменится. Но у нас вряд ли будет та семья, о которой ты думаешь. У вас теперь просто… два дома и два родителя. И мы с твоим папой… придумаем, как сделать так, чтобы всем комфортно было.

 Уживаться. Или выживать. Но этого я, конечно же, дочери не скажу.

-Но… - предпринимает она робкую попытку возразить, правда, я не даю продолжить. Потому что сказанное вслух всегда более реальным кажется, более обнадёживающим.

-Ты сама себе как это представляешь?

Анька мнётся, кусая свою щёку изнутри и передвигая сахарницу с конфетницей по столу.

 -Ну можно же попробовать? – в итоге выдаёт она, копируя фирменный взгляд Ревизора. Всё-таки она была дочерью своего отца. Только в разы умнее. Потому что в свои двенадцать Измайлов скорее всего ещё в носу ковырялся, а эта вот сводничеством занялась. В итоге она решает меня добить. – К тому же он тааак на тебя смотрит.

Нет. Только этого мне не хватало.

-Как? – с нотками раздражения пополам с нетерпением спрашиваю я.

-Ну тааааак, - чуть ли с не отчаяньем замечает дочка, ещё и пытаясь изобразить что-то многозначительное руками в области головы.

-Тебе показалось.

-Нет, - упрямится она.

-Хорошо, - киваю я головой. – Попрошу, чтобы не смотрел.

Анька сначала сникает, а потом обиженно выскакивает из кухни. А у меня такое ощущение, что я со своим вечным чувством вины и прочими закидонами как-то неправильно воспитала детей. Что ж они у меня такие ранимые то растут?!

Я, наверное, сейчас жестоко поступила с Аней. Но, блин… Ведь будет в разы хуже, если она продолжит и дальше надеяться на наше воссоединение. Я же как никто другой знаю, что с нами делает безысходная надежда… Лучше сейчас, на берегу, все точки расставить, прежде чем она усмотрит в нас всех семью, и сама же начнёт верить в это.

Время тянется непростительно долго. Я успела перемыть всю посуду, разложить еду по контейнерам, прибраться на кухне и окончательно заскучать. Мальчики продолжали воевать с конструктором. Я не вмешивалась, лишь иногда с беспокойством вслушивалась к взбудораженным выкрикам Кроша из детской. Ничего экстраординарного, это было нормальным явлением, когда он был чем-то увлечён. Аня закрылась в своей комнате, явно демонстрируя вселенскую обиду.

Бесцельно курсирую по коридору между двух закрытых дверей, разрываясь от ревности и чувства вины. И если с ревностью я оказалась способна справиться, то вина в очередной раз берёт вверх надо мной. Скребусь в Анькину комнату.

-Давай мириться?

Она лежит уже на разобранном диване, натянув одеяло чуть ли не до подбородка.

-А толк? – выпускает она свои колючки и отворачивается к стене.

-Ань, я всего лишь честной пытаюсь быть с тобой.

-Нет! Ты пытаешься поступать так, как тебе удобно!

Замечательное обвинение. Просто шикарное!

-Тогда что ты предлагаешь?! – не удержавшись, повышаю тон. На что дочь резко оборачивается ко мне, откинув мешающее ей одеяло.