Не верь мне

Домой не хотелось. Анютке я уже была не нужна, а чем занять себя я так и не смогла придумать. Поэтому решила по магазинам, к тому же у Кроша через неделю был день рождения, пора было искать подарки. Пара часов на магазины, полные пакеты покупок и один дёргающийся глаз. Всё-таки порой во время что-то такое социапатическое просыпалось, особенно от необходимости бродить по торговым центрам. К дому подходила уставшая, но вполне довольная собой, что наконец-то подготовилась к поздравлению сына заранее, а никак обычно впопыхах и в последний момент.

Правда, моё довольство очень быстро улетело в никуда, когда я обнаружила у подъезда печально знакомый автомобиль. И опять первая реакция бежать куда подальше. Особенно когда поняла, что самого хозяина машины в ней нет. Значит он у меня дома. Чёрт.

Поскидала пакеты на скамейку и зависла. Что же делать? Вызывать такси и срочно ехать к маме? Ну тогда получается, что я сбегаю. На мой взгляд, не самый плохой вариант, но мысль о том, что хоть кто-то из нас должен быть взрослым и ответственным заставляет остаться месте.

Обречённо сажусь на лавочку и жду. Можно, конечно, пойти домой, но у меня нет никаких гарантий, что у нас с Сергеем не будет никакого скандала. Заводить его при Аньке совсем не хочется.

Нервничаю, но, тем не менее, сижу и жду. Даже батон вытащила, и отламывая мелкие кусочки, забрасываю их себе в рот, при этом совсем не ощущая никакого вкуса. Иногда кидаю воробьям, которые мелкой стайкой собрались вокруг меня. Они же меня и предупредили о приближении Измайлова, нервно разлетевшись в разные стороны. А я ведь даже не слышала как он из подъезд вышел.

Тяжело вздыхает и садится рядом. Не смотрю на него. Боюсь тех эмоций, что могу увидеть на его лице, абсолютно, не понимая, какая из них будет адекватной. Злость? Печаль? Раскаянье? Безразличие? Нет, только не это. Пусть он лучше ненавидит меня, но пусть ему будет не всё равно на сына. И что бы я ему в прошлый раз там не кричала о том, что это только мой ребёнок, Крош ведь не заслуживал этого всего.

-Будешь?- не поднимая глаз от земли, протягиваю ему наполовину уничтоженный батон. Берёт.

-Ты как? – неожиданно спрашивает Сергей.

Пожимаю плечами.

-Как-то. А ты?

Он не отвечает. Приходится всё-таки посмотреть на него. Помятый, небритый, осунувшийся, словно постаревший. Глаза красные. Перемены с последней встречи поразительные.

-Пил? – догадываюсь я.

Кивает головой.

-Думал, что иначе не справлюсь. Приду и убью тебя.

Горькая усмешка вырывается у меня сама собой. По-моему, я превращаюсь в истеричку.

-Помогло?

-Ну ты же жива.

-Я не об этом.

Сергей тянет время, отламывая кусок от батона и медленно закидывая его себе в рот. Слова, что ли подбирает.

-А я об этом, - говорит он чуть жёстче, чем до этого. – Оль, я не знаю, как это… принять.

-Не принимай, - отвечает моя внутренняя стерва, за что получает злой взгляд полный упрёка.

-Давай не ругаться, - просит он.

-А я с тобой и не ругаюсь.

-Я заметил.

И опять пауза. Длительная и выматывающая. Мне холодно. То ли от сидения на лавочке, то ли от нас обоих.

-Он мой сын, - Сергей резко поворачивается ко мне и смотрит так… будто пытается застолбить своё право на Кроша.

-Уверен? – не удержалась я.

-Уверен, - говорит так, что по голосу слышу, что уверен. До последнего уверен, до безумия… - У тебя не было права говорить тогда, что он не мой.

-Что?! – тут же взрываюсь я. Пытаюсь вскочить с лавочки, но он не даёт, приходится со психом забрать свой батон обратно. – Это у тебя не было никакого права задавать мне тот вопрос!

-Так надо было, - сухо и безэмоционально.

Открываю рот, чтобы послать его, но даже этого сказать не могу. Так и сижу, открыв рот и выпучив глаза. Не верю. Просто не верю, что он мне сейчас это говорит. Хочу спросить кому надо, но голос мне не поддаётся. Отворачиваюсь. Батон падает на землю, к безумной эйфории местных воробьёв, которые уже снова успели окружить нашу скамейку.

Так надо…  

Кому? Что? Как?

Сергей пытается коснуться моего плеча, но я не даю, вырываясь из-под его ладони.

-Не смей меня трогать.

-Оль, у меня причины были, - он пытается говорить что—то ещё, но я не позволяю.

-Нет, - перебиваю его. – Не хочу ничего слышать. Не говори, не надо.

-Ольга! – громко и с нажимом. – Давай поговорим.

-НЕТ! – почти кричу я. – Чтобы ты сейчас не сказал, всё будет… В общем. Не хочу ничего слышать. Ты ушёл от нас. Принял какие-то дряные решения. Вот и живи с ними. Я даже знать не хочу, что там случилось. Знаешь почему? – мы во все глаза смотрим друг на друга, и он моргает, а я воспринимаю это за ответ. – Потому что, чтобы ты не сказал, это не способно будет оправдать случившегося с нами троими. Под твоими  я имею в виду себя, Аню и Кроша…

-Серёжу – вдруг прерывисто поправляет меня Измайлов.

А я, уверенная, что он уже ничем не сможет меня шокировать, понимаю, что нет, может. И теперь видимо моя очередь начинать пить, чтобы не убить его.

И прежде, чем я взорвусь, он бегло поясняет.

-Просто он уже большой… для Кроша.

Хочется взвыть. Боже мой, он уже какие-то права на сына предъявляет.

-Надо было, его Ибрагимом назвать.