(не)ваша девочка (СИ)

— Только вот помощь наша не безвозмездная, Инна Витальевна. Нам же потом долг будет выплачивать Анечка, либо продавайте квартиру и никто никому ничего не должен. Разойдемся с миром.

Потеют ладони, и я вытираю их о подол платья. Петр Романович в заинтересованности приподнимает бровь. Язык прилип к нёбу, и я слова не могу вымолвить. Тимур и Рома изменили правила игры. Теперь им не важен мой ответ, они хотят услышать, как выбор сделает моя мама.

— Либо кредит оформляйте, — Рома стучит пальцами по столешнице.

— Никто мне такой кредит не оформит, — сдавленно шепчет мама. — Я и так вся в долгах перед банками.

— Что? — я в недоумении хлопаю ресницами. — Какие еще долги, мама?!

Я ведь подозревала, что мать влезла в кредиты, но предпочла принять ее ложь, что она берет лишние часы. У Андрея гаджеты последние, одежда модная и довольно дорогая для сына простой учительницы. Дурно. Мне бы тоже сесть, но боюсь, что тогда я не выдержу и расплачусь от бессилия и осознания, что моя мать — глупая женщина.

— А давайте вернемся к моему денежному вопросу, — недовольно цыкает Петр Романович.

— Тогда два варианта на выбор, Инна Витальевна. Дочь в долгу перед, как вы говорили, будущими уголовниками, или квартира? — Тимур клонит голову на бок. — Очень просто, не так ли?

Глава 19. Новая переменная в сложном уравнении с разбитой машиной

— Как несправедлив и жесток этот мир, — тянет с издевкой Петр Романович, — Никто не готов бескорыстно помочь милой девочке. По глазам вашим вижу, что планы у вас на нее не самые приличные.

— Слушай, Петр, — Тимур скалится в улыбке. — Какие у нас планы, тебя не должно волновать.

— Дерзкий? — Петр Романович вскидывает бровь. — Я тебе не мальчишка, чтобы ты со мной в таком тоне разговаривал.

У меня холодок между лопаток бежит от его низкого и урчащего, как у жабы, голоса.

— А я тебе тоже не школьник, — Тимур щурится, и его лицо становится жестким.

Рома молчит, но его безмолвие пугает так же, как и тихие слова Тимура. Глаза ледяные, лицо спокойное, взгляд прямой. Два молодых хищника напротив обрюзгшего крокодила.

— Мне нравится эта игра, — Петр Романович откидывается назад. — Такой накал страстей и напряжение. В общем, повышаю ставки.

Смотрит на маму и ухмыляется:

— Введем новую переменную в наши переговоры.

— Что?

— Мне кажется, что это неправильно, — Петро Романович отряхивает рукав пиджака. — Машину разбил Андрюша. Хорошо так разбил, шины исполосовал и помочился в салон…

— Что?! — у меня брови на лоб лезут.

Тимур медленно моргает и поглаживает подбородок:

— Неожиданно.

Мама опускает красные и заплаканные глаза и стискивает в пальцах платок.

— Я придерживаюсь мнения, что детей надо воспитывать и учить ответственности, — Петр Романович закидывает ногу на ногу. — Так? — и не мигая смотрит на маму. — Вы же педагог, верно?

— Верно, — Рома кивает. — Ближе к делу, Петр. — Очень любопытно узнать ваши методы воспитания.

— Ноги переломать… — шепчу я.

— Ноги? — Петр Романович смеется. — Как это мне поможет привести машину в порядок?

— Не знаю.

— Я предлагаю почку у Андрюши вырезать, — Петр Романович широко улыбается. — У него же их две? Одна будет моей. Я ищу донора для отца.

Мама в ужасе смотрит на Петра Романовича, а затем на меня и вся трясется. Я обескуражена словами гостя:

— Важно, Анна, мне нужна почка именно твоего брата. Ну что, теперь у нас три варианта на выбор. Деньги или почка?

— Деньги, — сипло отзываюсь я.

— Ну и где они? — Петр Романович хмыкает.

— Мама, продавай квартиру, — сдавленно шепчу я.

— И барабанная дробь, — Петр Романович тарабанит по столу и рявкает, — она в залоге!

Мама вскрикивает и воет в платок. Я прихрамывая подхожу к столу и медленно сажусь на табуретку, опираясь руками о столешницу, чтобы не упасть.

— Как в залоге?

— Люди с одной почкой живут… — начинает Тимур.

— Если не будет осложнений, — Петр Романович ухмыляется.

— Он несовершеннолетний, — Рома хмурится. — И не близкий родственник. И операция будет незаконной, так?

— Это уже мелочи, — отмахивает Петр Романович.

— Мама, — цежу сквозь зубы, — как квартира в залоге? Мама…

— Он останется инвалидом, Анечка, — хлюпает носом мама. — Или умрет на операционном столе.

— Не стоит исключать и такое развитие событий. Любая операция — это риск, — соглашается Петр Романович и шипит ей в лицо, — он обоссал мою машину, сука ты тупая. Да я у него и печень лично выну!

— А разве не вашего сына? — Тимур вопросительно изгибает бровь.

— Но машину купил я, — рычит Петр Романович.

Могу ли я отправить младшего брата на операцию, чтобы его почка досталась старику? Я согласна, что надо учить капризных детей ответственности, но не через то, чтобы лишать их органов.

— Ты записала Андрея к психологу? — я складываю ладони в лодочку на столе и смотрю исподлобья на мать.

Кивает и громко всхлипывает. Шарится в сумочке, достает телефон и дрожащими пальцами касается экрана.