Не трогай нас

Михаил Айзенберг Не трогай нас

1 Из прежних книг

«Этот снимок смазанный знаком…»

Этот снимок смазанный знаком:
на скамейке, с будущим в обнимку,
на скамейке поздно вечерком,
примеряя шапку-невидимку.

Незаметно, боком проберусь
по земле, где вытоптаны виды.
Вот страна, снимающая груз
будущей истории. Мы квиты.

Вся земля пустилась наутек.
Как теперь опомниться, собраться.
Помело поганое метет,
и лишай стрижет под новобранца.

Беженцы нагнали беглеца.
Все смешалось в панике обозной.
И колышет мягкие сердца
общий страх: бежать, пока не поздно.

1982

«Вот она, Москва-красавица…»

Вот она, Москва-красавица, —
постоянный фейерверк.
Поглядите, как бросается
белый низ на черный верх.

Дайте нам, у нас каникулы,
конфетти и серпантин.
Остальное, что накликали,
даже видеть не хотим.

Ожидания доверчиво
в новостях передают.
Всем привет от фейерверкщика,
а от сменщика – салют.

Как бы вытащить из ящика
с говорящей головой
не того, впередсмотрящего
на тебя, как часовой —

словно ты шпана советская
или крайний инвалид.
Он о том, что время детское,
по-немецки говорит.

Время – голову не высуни.
И уходят в дальний путь
дети, загнанные крысами.
Им вода уже по грудь.

«Сон идет за человеком…»

Сон идет за человеком,
изведенным в никуда,
словно талая вода
вперемешку с темным снегом.

Их когда-то сдали в хлам —
всех увечных, безголосых,
что на остров Валаам
укатились на колесах,

на подбитых костылях,
на подкованных дощечках,
в черных сгинули полях,
потонули в черных речках.

Вот и в памяти черно.
На пиру у людоедов
сладко хлебное вино.
И живи, его отведав.

Два голоса

– Что у тебя с лицом?
Нет на тебе лица,
выглядишь беглецом.

– Топкая здесь земля.
Тонок ее настил.
Долог ее отлив.
Быть не хватает сил,
жабрами шевеля.

– Вот объявился тать,
командир этих мест.
Что ни увидит, съест.
Нечего ему дать.

Всех коров извели.
Зверя сдали на вес.
Множатся стригали,
но никаких овец.

– Да, но еще вдали
множатся голоса
выброшенных с земли,
стертых с ее лица.

В камни обращены.
Гонит воздушный ключ
запахи нищеты.
Камень еще горюч.

– Время-то на износ.
Времени-то в обрез.
Что бы ни началось,
некогда ставить крест.

Выбери шаг держать,
голову не клонить,
жаловаться не сметь.

Выбери жизнь, не смерть.

Жизнь, и еще не вся.
Жаловаться нельзя.

«Сажа бела, сколько б ни очерняли…»