Не тихий Тихий океан

Несмотря на все оптимизации, рационализации и прочие ухищрения, даже с таким весомым кадровым подспорьем начальник порта контр-адмирал Греве вынужден был раз за разом докладывать на внеочередных совещаниях, что не успевают. К его удивлению, это принималось довольно легко. Из-за накопившейся усталости и хронического недосыпания он даже не пытался такое анализировать. Не намылили холку, и ладно. И сразу переключался на свое, насущное по должности, будь она неладна!

«Камчатка», вернувшаяся с Цусимы, вынужденно выпадала из общей работы, поскольку сама нуждалась в ремонте. Простреленный нашим же снарядом еще при штурме Цусимы котел совершенно вышел из строя. Почти все главные и вспомогательные механизмы также были изношены до критических пределов. В связи с этим ее, как и кое-что ранее, вывели в резерв. Специалисты фирмы «Сименс» сняли станцию беспроволочного телеграфа и готовили к установке на один из транспортов.

Сейчас плавмастерская стояла в бухте Золотой Рог, задвинутая в дальний угол, с погашенными котлами и холодными машинами в ожидании своей очереди на завод. А ведь при составлении планов на нее рассчитывали совсем с другой стороны. Всех ее мастеровых перевели на берег или загрузили работой на эскадре, но образовавшегося «провала» такие меры все равно не выправили.

Снова всемерно помогали железнодорожники Никольск-Уссурийска, едва закончившие выполнение срочных заказов армии. Вся скудная промышленность Хабаровска, полностью переведенная на военные рельсы, также круглосуточно работала в интересах Тихоокеанского флота.

Но все равно – зашивались. Был и брак, который приходилось переделывать, со склоками и скандалами, когда дело доходило до того, кто за это заплатит. По этой причине росло недовольство властей на местах. Кое-кому из генерал-губернаторов казалось, что с войной покончено, а потому пора снимать удавку осадного положения и выходить из прямого подчинения наместнику. Добавил поводов для административного недовольства и еще один момент.

С целью дальнейшего усиления обороны Цусимы уже 2 октября туда отправили очередной конвой, состоявший сразу из семи судов. Пароходы «Ангара», «Борго», «Гапсаль», «Малазиен», «Галатея», «Олаф» и «Фальке» под охраной броненосцев береговой обороны и трех эсминцев благополучно достигли пункта назначения, доставив части 31-го и 32-го Восточно-Сибирских полков для усиления гарнизона, а также продовольствие, топливо, боеприпасы и машинные материалы, необходимые для функционирования мастерских Такесики.

Кроме того, на нем отбыли сразу десять переводчиков с японского языка. Целый отдел штабной канцелярии, специально сформированный для нужд цусимского гарнизона. Такое расточительство чрезвычайно ценных кадров было осознанной и остро необходимой мерой противодействия японскому шпионажу. Особым циркуляром наместника императора на Дальнем Востоке штабу островного гарнизона строжайше предписывалось отныне полностью исключить доступ местных к любой внутренней документации. Подобные категоричные предписания разослали и по другим штабам, вместе с делегациями «толмачей» для решения проблем, напрямую связанных с их исполнением.

Но этому предшествовало немало споров. Простых штабных предписаний отказаться от услуг местных и сформулировать заявки на минимально необходимый штат подобных сотрудников оказалось недостаточно. Михаила, самого рьяного сторонника немедленной коренной реорганизации правил соблюдения секретности при обработке документации, мягко упрекали в неопытности. Даже если в глаза и соглашались с ним, как-либо реализовывать его нововведения не спешили.

Продавить такое решение через все инстанции даже титулом великого князя, регента при наследнике и наместника императора на всем Дальнем Востоке оказалось не просто. На местах считали уже работающих сотрудников (по бумагам корейцев или китайцев) достаточно надежными и проверенными временем.

Изобличение многих из них как лазутчиков, имевшее место после резкого усиления сыскной деятельности специального корпуса жандармов, ситуации не изменило. Серия газетных статей, перепечатанных из столичных газет о скандале, связанном с арестом преподавателя японского языка при Санкт-Санкт-Петербургскомуниверситете Ёсибумо Курано[3] за саботаж и сотрудничество с японской разведкой, тоже. Даже после огласки на внеочередном заседании дальневосточного Военного совета последних, откровенно шокирующих данных о вскрытии разведывательных и диверсионных сетей на крупных узловых станциях и во всех приморских крепостях, нашлись те, кто усомнился.

Вслух, конечно, не высказались. Но по углам перешептывались. Виданное ли дело, чтоб священнослужители – и на содержании у японских шпионов! Да быть такого не может! Да чтобы «духовная миссия», да на деньги Священного синода и шпионские книжки печатала![4] Это уж вы хватили, любезный!