Не такие, как все. Люди-феномены

В Венгрии случались порой странные и прискорбные события, которые становились предметом разговоров. Новый пастор, отец Янош, сменивший своего предшественника Андраша Бертони, скончавшегося в возрасте 85 лет, был не на шутку озадачен тем, что творилось в его приходе. Иногда ему приходилось среди ночи участвовать в каких-то подозрительных погребальных обрядах, не прийти на которые он не мог: сан обязывал. А еще бывали случаи, и тоже обязательно ночью, когда его приглашали для того, чтобы освятить безымянный холмик на краю поля, и преподобный Янош не имел ни малейшего представления, кто или что покоится там, под этим наспех насыпанным земляным бугорком. Сама графиня никогда не присутствовала на подобных церемониях. Лишь двое-трое слуг да страхолюдная Дорко маячили во мраке поблизости. Была еще какая-то женщина, юбка и руки которой неизменно оказывались вымазанными землей. До святого отца конечно же доходили слухи из Пресбурга и Вены, куда графиня выезжала погостить и порой гостила долго, но он поначалу не очень-то верил, что Эржебет и вправду так жестока, как утверждала людская молва. Ему казалось, что он успел неплохо узнать эту женщину. Да, она сурова, надменна, сумасбродна. Да, порой своенравно обходится со слугами. А кто, скажите, из венгерской знати не своенравен? К тому же Эржебет была женщиной образованной. И вдобавок она — не в пример некоторым-не совала свой нос в приходские дела. А до деяний графини в Вене священнику и вовсе не было дела. Графиня имела обыкновение два-три раза в год наведываться в город. В постоялом дворе, примыкавшем к католическому монастырю и собору, да и не только там, ее давно уже называли не иначе как Кровавая Графиня. Ходило множество историй о струившейся в занимаемых графиней покоях крови, о пронзительных воплях умерщвляемых девушек, о посылаемых монахами на голову нечестивицы проклятиях, доносившихся из-за стен монастыря по соседству.

Несмотря ни на что, священник твердо стоял на своем — до того памятного дня, когда вскоре после недавних похорон нескольких девушек, скончавшихся от неведомой болезни, Эржебет не повелела ему совершить печальный обряд и над Илоной Харци. Илону знали все: она частенько напевала задорные словацкие песни своим дивным голосом. Случалось ей исполнять псалмы в церкви и баллады в замке. По воле графини этот голос, который никого не оставлял равнодушным, умолк. А кровь девушки она использовала для того, чтобы, по легенде, оторвавшись от земли, словно по серебряной нити, возноситься на крышу дома и часовни. Вполне возможно, что Эржебет подвергла Илону страшным пыткам в Вене, откуда ее истерзанную и еле живую повезли в Чейте. По дороге она умерла, так что домой графиня прибыла со страшным грузом, завернутым в простыню. Эржебет приказала, чтобы обряд совершили честь по чести, с соблюдением всех полагающихся формальностей. Пастор же должен был в своей проповеди сказать, что смерть Илоны — это наказание ей за непослушание. Но на этот раз утаить обстоятельства очередной загадочной смерти было невозможно. Отец Янош отказался совершить обряд, и тело предали земле без долгих церемоний.

После этого случая отношения пастора и Эржебет были безнадежно испорчены. «Не вмешивайтесь в то, что происходит в замке, и я не буду вмешиваться в дела вашей церкви». Такой компромисс предложила графиня. Компромисс имел и сугубо материальную подоплеку. Ведь Эржебет выплачивала церкви каждый год восемь золотых флоринов, а также давала сорок центнеров кукурузы и десять огромных кувшинов вина. Это не был подарок, поскольку в свое время графиня завладела частью угодий церкви, но исправно выплачивала церковную десятину.

По сложившейся традиции предшественник пастора вел хроники Чейте на латыни, куда заносил все достойные упоминания события: смерти, рождения, церковные праздники. И Андраш Бертони не должен был бы умолчать о загадочных происшествиях, случавшихся время от времени в замке. Но в большинстве случаев летописец ограничивался невразумительными намеками. Впрочем, один раз он все же написал, что присутствовал при погребении сразу девяти девушек. Хоронили их в глубокой тайне, ночью. Все они умерли при совершенно загадочных обстоятельствах. Это единственное упоминание подобного рода. После того как отцу Яношу самому довелось участвовать в нескольких странных погребальных церемониях, он решил разобраться, что к чему. Ему было известно о существовании склепа под церковью, в котором стояло надгробие. Там покоился прах графа Кристофера, советника короля Мати-аша, скончавшегося в октябре 1567 года. Именно ему принадлежали деревня и замок, потом перешедшие во владение Надашди. В сопровождении своего преданного слуги отец Янош спустился в склеп, оказавшийся очень вместительным. Надгробие производило внушительное впечатление. Вокруг усыпальницы графа были свалены другие гробы; в них-то священник и обнаружил останки девушек, о которых упоминалось в хрониках. Все сходилось. Когда пастор и его помощник вскрыли гробы, в склепе невозможно стало дышать, и они покинули это скорбное место.