Не та профессия 2

Бабка, мало не прыгая вокруг поломавшейся арбы, в какой-то момент неловко ступила между камнями брусчатки. Охнув, взмахнула руками, и тряпичный свёрток в её деснице едва не хлестнул по глазам одного из стражников.

— Раскрой шире глаза, старая блядь! — рявкнул тот ей на ухо.

Поскольку, видимо, застряв ногой между камнями, женщина сходу не могла высвободить её быстро.

Ойкнув ещё раз, старуха чуть развернулась на одной ноге, повторно взмахнув свёртком.

— Да убери ты своё тряпьё, блядина старая! — рассвирепел окончательно стражник, второй раз едва успевая убрать глаза с траектории мелькающей в воздухе тряпки.

Покраснев от злости, он хлестнул открытой ладонью по руке бабищи, вышибая из её руки злосчастное тряпьё и заставляя её отшатнуться, не смотря на неподвижную ногу.

— И уберите своего ишака с этой улицы! — прикрикнул второй, примериваясь, как бы пройти: чтоб протиснуться дальше, одеждой предстояло обтереть пыльную стенку стоящего вплотную к дороге дома.

Возившийся с колесом тип незамедлительно поднялся на шум и тихий всхлип женщины (матери?), осевшей на мостовую и поджавшую под себя повреждённую ногу.

Мужик оказался бритым налысо, здоровенным парнягой, в возрасте от двадцати пяти до тридцати, с хмурым взглядом и шрамами висельника по всему телу.

Хамзу неспешная вальяжность лысого дебила почему-то разозлила донельзя:

— Убрал свой хлам с дороги, быстро! И суку свою заткни! — указал глазами на сидящую на дороге бабу полусотник по инерции, хотя невооружённым взглядом было видно, что это никак не муж и жена.

По возрасту, скорее, действительно мать или бабка. На лицо похожи не сильно, но и к разным народам не относятся. Возможно, и правда родня, хотя какая разница…

Лысый тем временем не спеша обошёл арбу по кругу, поднял с дороги оброненный старухой валик и встряхнул его в воздухе.

Свёрток оказался аккуратно сложенной частью формы. Если точно, полевой курткой, в рукава которой здоровяк не спеша просунул руки.

Стряхивая затем дорожную пыль с нагрудной нашивки за ранение, с нарукавного знака ветерана трёх кампаний и с нарукавного же шеврона (изображавшего оскалившегося пятнистого кота и цифру «ДВА» на красном фоне, что в совокупности означало чин сотника во втором батальоне полка «Барсы Султана»).

Ветеран, не сводя глаз со стражников, быстро нагнулся, подхватывая под руки невесомую старуху и вздевая её на ноги:

— Приглядите за повозкой, матушка, я сейчас с ними разберусь.