Не своя жизнь

В коридоре он остановился и сказал подбадривающим тоном:

– Все, что могли, мы сделали. Теперь их очередь. Надеюсь, они успеют…

– А если не успеют?..

Рудаков вскинул левую руку, взглянул на циферблат.

– Половина восьмого. И часу не прошло, как ты ко мне ворвался.

Денис понятия не имел, во сколько обычно Игнатьев возвращается с дачи. «Не успеют, не успеют…» – стучало в голове. Торопливое возбуждение в одну минуту сменилось вялостью. Как обреченный, он еле плелся за Рудаковым по бесконечным коридорам и очнулся только на улице, когда на него пахнуло свежестью с близкой Невы.

– Кажется, дождь собирается… – заметил дядя Слава, подняв голову к потемневшему небу. Потом перевел взгляд на Дениса. – Что-то ты, парень, сдулся… Может, я машину поведу?

– Как хотите, – равнодушно ответил Денис и протянул ключи.

– Ты как без матери-то справляешься? – завел дядя Слава разговор по пути к дому.

Денис пожал плечами: нормально.

– Как она там, устроилась?

– Нет пока. Язык учит, у сестры живет. Пособие оформила.

– А ты к ней не собираешься?

– Что вы все заладили: собираюсь, не собираюсь! – взорвался вдруг Денис. – Не собираюсь! То есть хотел поехать повидаться, сразу после защиты диплома, а теперь не поеду.

– Из-за этого? – неопределенно кивнул назад участковый.

– Нет, я еще раньше подумал. Иришка вернется, а я в Израиле буду.

– А она где?

– В Адлере, у тетки.

– Это хорошо, что там.

– Почему?

– Потому что была бы здесь, на Игнатьева могли через дочь нажать. Знаешь, я бы на его месте вообще отправил дочку вместе с тобой в Израиль. Пока мы здесь порядок не наведем.

– Вы что, дядь Слава, серьезно?

– Конечно. Вон какие дела творятся…

– Да если все уедут – кто порядок наводить станет?

– Мы. Молодежи жить надо: работать, учиться, жениться, детей рожать. А вы в криминал лезете…

– Я не лез!

– Да знаю я, что ты парень хороший, но ведь связался с бандитами, хоть и невольно. Тоже мне, надумал с Мишкой Федоровым дружбу водить.

– Да не друг он мне! Я его всего раза три-четыре видел. И больше видеть не собираюсь.

Рудаков помолчал, вздохнул коротко.

– Вот советскую власть ругают, мол, сажали ни за что… Нынче опять тюрьмы переполнены, только настоящими преступниками – ворами, бандитами, убийцами. Пацаны-подростки уже не космонавтами или учеными мечтают стать, а в бандитскую бригаду вступить – вот до чего дошло! Слыхал про Смирнова с вашего двора? Ты ведь с ним в одной школе учился?

– Он на год старше. А что с ним?

– Ограбил с дружками ларек, попался, срок получил. На зоне его убили.

– За что?

– А вот этого уже никто не узнает…

Дядя Слава въехал во двор, остановил машину и спросил:

– Жрать хочешь? Пошли ко мне, поужинаем.

Денис есть не хотел, но Рудаков продолжал уговаривать.

– Пошли-пошли! Ты наверняка голодный, и я без обеда сегодня. Сейчас отварим пельмешек, по стопочке выпьем. Ты водку употребляешь? Пойдем. Дома никого, я своих на лето к бабке в деревню отправил.

Нехотя Денис поплелся за дядей Славой. Однако, как ни старался участковый отвлечь его от тревожных мыслей, это ему не удалось. Не помогли ни пельмени, ни две рюмки водки. Будто замороженный сидел Денис над полупустой тарелкой.

– Не терзай себя, Дениска, – как маленького, потрепал его по голове дядя Слава. – Ты ж не знал. Нормальный человек и представить не может, на что они способны. Я в милиции почти два десятка лет, и то… Знаешь, отчего в участковые пошел? Уж очень мне нравился Анискин в исполнении Жарова, я даже от повышения отказывался, на своем участке хотел остаться. Представлял, как состарюсь здесь, где все меня знают, и я всех знаю. Стану этаким седым и уважаемым защитником населения, местным третейским судьей, наведу порядок на вверенной мне территории – это и будет моим личным вкладом в общее дело. До седины дожил, лысину нажил, – Рудаков провел рукой по редеющей шевелюре, – а порядка… Не стало порядка – нигде! Какой порядок, когда страну растащили, наверху власть делят, законы меняют то и дело. И будто нарочно, такие сочиняют, чтобы преступникам легче жилось! А честным гражданам? О них никто не думает. Вот ты говоришь, акции, приватизация… Прихватизация! Я, как об этой приватизации объявили, сразу сказал: все в руках у воров окажется, вся страна! Они же из своих щелей повылезли, страха теперь – ноль. Раньше, если какой освободившийся из мест заключения на работу не устроился, злостно тунеядствует, мы имели законное право его привлечь и, в соответствии с законом, на сто первый километр…

Денис почти не слушал разгорячившегося Рудакова, в голове вертелось и вертелось: «только бы успели, только бы успели…»

– Дядя Слава, я пойду, – поднялся он с места. – Мне к диплому готовиться… Может, сумею что-нибудь написать.

– Ну иди, коль надо, – отпустил его участковый. – И поздно не засиживайся. Спать ложись. Утром часиков в девять зайди, расскажу, что от Сергея слышно. Или нет. Утром меня не будет, всех участковых района собирают, мозги прочищать. Приходи после обеда.

– Угу, – кивнул Денис и попрощался.