Не свой респаун

Стоп! Это я чуть не улетел дальше — рука спящего Щекодава крепко сжимала торчащую ветку высохшего дерева, имевшего несчастье вырасти прямо в скале. А прямо перед нами зияла огромная пещера.

— Неплохое кун-фу, Щекодав, — я рванулся к ветке, тоже перехватывая её, и старик тут же расслабил пальцы и сонно почесал щёку.

Совпадение или нет, но его губа отклячилась, как у героя крутого боевика, а рука застыла с большим пальцем, поднятым вверх. Терминатор в режиме ожидания, блин.

— Чувак, ты меня реально пугаешь.

Я потянулся, толкая нас обоих в открывшийся проход. Сверху проёма в тесноте крутились, словно перемалывая друг друга, камни. И едва мы с Щекодавом оказались в темноте пещеры, как снова появилось притяжение, и это крутящееся скопление валунов ринулось вниз, словно опускающиеся ворота.

В последние секунды внутрь влетел Шугабой, который втянул за собой двух братьев, запутавшихся в своей сети. В какой-то момент мне показалось, что рухнувший обвал накрыл их, но все трое вылетели сквозь облако пыли и растянулись рядом с нами.

— Живы, драные мы везунчики! Живы! — ордынец лежал рядом, неверящим взглядом таращась в потолок, — Сова меня убьёт!

Брутыш с Крутышом закашлялись, барахтаясь в сети. Щекодав тоже заворочался, перевернувшись на другой бок и положив голову мне на плечо.

— Непременно убьёт, — сказал я, вставая и нервно глядя на обвал, закрывший вход в пещеру.

От нас исходил небольшой свет, которого едва хватало, чтобы смотреть вперёд на пару шагов. И застывшие в темноте камни не давали мне покоя…

Они так послушно поднимались вверх, когда в небе пролетали куски луны. И так послушно падали, когда эти куски улетали. А сколько там этих кусков луны с горизонта к нам летело?

— Грёбаные охотники, — Шугабой сел, разминая плечи, — Планктон продажный! Слизь цифровая! Подстилки иноплане…

Я оборвал его, хлопнув по лысине:

— Уходим! Быстро!

— Эй, Архар! — Шугубой схватился за голову, — Я ж тебя…

— Потом, Шуга, потом! — я подсел к Брутышу, помогая ему скинуть сеть.

Быстро разобравшись и освободившись, мы подскочили и двинулись в глубину пещеры. Братья, как и до этого, подхватили Щекодава на плечи.

Вокруг было темно, хоть глаз выколи. В темноте слышались только звенящие капли и хруст наших сапогов. Пока что ничего не напоминало, что это какие-то особые катакомбы.

— Ты чего, Архар? — ордынец всё оглядывался назад, — Думаешь, эйкиновы подстилки смогут сюда пролезть?

— Да.

— Ух, чтоб тебя… Щекодав вон не волнуется даже, — Шугабой ткнул плаьцем в сторону старичка.

Я обернулся, и только поморщился. Но всё же спросил:

— Он всегда так предсказывает?

— Как, так?

Вздохнув, я изобразил. Типа сплю, и бездумно тычу во всякие стороны пальцами.

— Ну, в общем-то, да… В основном, самое серьёзное, это когда он просыпается и что-нибудь бормочет. А так, мы уже привыкли, что у него каждый жест что-нибудь да значит.

— Шуга, да ни хрена, — подал голос Брутыш, который как раз нёс старика на плече, — Если честно, Архар, мы иногда и сами не знаем, как понимать Щекодава.

— Ага, — кивнул его брат Крутыш, — То ли просто пукнул, то ли это предзнаменование…

Брутыш прыснул со смеху:

— Страшное предсказание, что скоро что-то завоняет.

Два брата, толкая друг друга локтями, захихикали.

— Было такое, — пожав плечами, кивнул Шугабой, — Поэтому правда, иногда и не знаешь, просто Щекодав зевнул, или это знак какой.

— Ясно.

Я усмехнулся. На самое деле ничего не ясно, но меня одолевали смутные сомнения.

Если просто логично рассуждать, то те игроки снаружи будут ждать, когда пещера снова откроется, чтобы войти к нам. А у меня хватает мозгов это предвидеть, именно поэтому я всех и тащу подальше от входа.

Ведь если это катакомбы, полные монстров, то тут десятки способов разобраться с преследователями.

И тут возникает вопрос — если я всё держу под контролем, то надо ли Щекодаву что-то предсказывать? Поэтому то, что старик «не волнуется», меня не успокаивало.

Вот какой вопрос меня действительно беспокоил, так это «куда, его хрюнячью мать, делся этот Хойро?» Почему поросюнэ не ждал нас сразу тут, на входе?

Неожиданно пещера с её природными кривыми стенами закончилась, уперевшись в огромные каменные ворота. Две толстенные массивные створки высотой под пять метров были открыты, и проём светился золотистым светом.

За воротами было видно ровные каменные стены, с рядами золотых иероглифов и барельефов. На углах стояли белоснежные статуи-фонтаны, а на потолке лучились ровные полосы, которые источали этот самый золотистый свет.

Чудесный коридор уходил вдаль и резко поворачивал.

— Ух ты, — вырвалось у Изгоев, — Так вот они какие, пинговые катакомбы…

Шугабой потянулся вперёд, но я придержал его. Моё внимание привлёк небольшой прямоугольный, с идеально ровными углами, постамент у стены пещеры, как раз за одной из створок.

Металлическая полированная колонна, высотой мне по пояс, с широкой квадратной площадкой сверху. Площадку обрамляла кованная вязь, такая же полированная и блестящая, а в центре был идеально круглый паз. Достаточно большой, чтобы вложить растопыренную ладонь.