Не свой респаун

И ведь крепкая же плетёнка, даже не истёрлась. Я снова попытался ухватиться за какой-нибудь камень или корягу, но мокрые пальцы соскальзывали с валунов, а трухлявые коряги сразу же ломались — гнильё даже не трещало при этом.

— Лишь бы не напороться… — трясущимся голосом шептал один из игроков.

— Не каркай, брат!

Я не оставлял попыток ухватиться хоть за что-нибудь… Мимо меня проплыл скелет, сидящий возле одной из развалин. Он уже весь зарос мхом, и наполовину погрузился в мокрую почву. С другой стороны в траве можно было едва разглядеть ещё одни останки, из которых торчал железный остов щита. Тут, видимо, была какая-то битва.

Мои руки так и елозили в травяной грязи в тщетной попытке хоть что-нибудь схватить, как вдруг… пальцы чётко обхватили плетёную рукоять какого-то клинка. Я едва успел зацепиться второй рукой, стиснув широкую гарду.

Не пущу!

Сеть резко натянулась, едва не взрезав мне лицо, и мои потаскуны, пробуксовав, плюхнулись в жижу:

— Что за?!.

Меч, резко прибавивший в весе пару десятков тонн, стал утягивать меня в почву.

Глава 26

— А-а-а!!! Шуга… — голоса потаскунов вдруг потонули в жиже.

Я успел погрузиться на метр, не меньше, когда вдруг до меня дошло — а вылезать-то я как буду?

Ну, эти, которые наверху, просто отпустят сеть, и все дела. Тащили на всякий случай с собой новичка залётного, а теперь что? Не погибать же всем в болоте из-за него?

Но нет, через толщу раскисшей почвы просунулась чья-то мощная рука и схватила меня за отворот броника. Грубо дёрнула, что есть сил.

Я в этот момент, чувствуя, что задыхаюсь, уже хотел отпускать клинок… Но тут же ещё больше упёрся, сильнее стискивая рукоять: «Хрен тебе, живым не дамся!»

Упрямство, граничащее с безумием, было не лучшей моей чертой. Это учитывая то, что, по ощущениям, я ушёл под землю уже метра на два, не меньше.

Саня, не дури… Как выбираться будешь?!

Как-то одновременно с этим мои пальцы, сжимающие клинок, вдруг почуяли прохладу — они вырвались на свободу! Там внизу что, пузырь?

Болото и так было, считай, не тёплым, но тут я руки будто под ледяной ветер вытащил.

Лёгкие уже стало разрывать от недостатка кислорода, перед глазами расплылись красные круги. А этот настырный, сзади, так и не отпускал мой ворот…

Лишь бы дотерпеть. Нет, не могу дышать! Там, внизу, воздух… Дайте воздуха!

Я понимал, что, если сейчас отпущу меч, то так и повисну в толще квашеной земли. Ещё чуть-чуть вниз, и смогу вдохнуть тот ветер, который так нещадно морозит пальцы.

Да ну вашу же болотную… Замёрзшие фаланги грозились не удержать меч, я чувствовал, как пальцы один за другим расцепляются. Нет, нет…

И не крикнуть — остатки кислорода уже сгорели в лёгких, ещё секунда, и я сделаю последний в жизни вдох, наглотаюсь вонючей противной грязи. Как обидно — улететь в космическую игру, чтоб спасти человечество, и погибнуть, как самый последний нуб, в болотной трясине.

Грязь вдруг разъехалась перед моим лицом, и я судорожно вдохнул. Тут было темно, но перед глазами всё равно разъезжались красные отсветы — у меня так было, когда Хойро всадил мне болт в грудь. То есть, перед самой смертью.

— Ух-х, — я не мог надышаться, — Уф-ф!

Пальцы всё-таки не выдержали, и клинок выскользнул. Чтобы сразу же звякнуть внизу, будто о каменный пол. Да тут высота, наверное, метра три, не больше.

Но, главное, я живой, и могу дышать. Пусть свободно только лицо, и пусть по нему всё время стекает вода, обтекая ноздри и губы, заставляя шмыгать носом. Грязная вода ползла с бровей в глаза, не давая разглядеть, что там внизу.

Но. Я. Живой!

Ну, как вам такое, Изгои?! А?

Пленник в болоте через трясину сбежал… Это верх «непредсказуемости»! Саня-Сусаня…

Я расхохотался, так и продолжая глазеть в багровую темноту. Уши у меня облепляла плотная земля, и эхо своего смеха я слышал, как сквозь вату.

Капли срывались с моего носа, улетая вниз. Они бросали отблеск, но через метр словно ныряли в черноту. Получается, я сам излучаю какой-то свет? Ну, а что удивительного, это же игра…

Прошло несколько секунд, и смеяться мне надоело. Стали закрадываться мысли, что вот в таком положении я могу вообще провисеть вечность.

Хотя нет, пинг же закончится, а там либо я отключусь от игры, либо отключусь совсем от жизни. А вообще, можно и самому выбрать, когда отбросить коньки — сброшу весь пинг, и гудбай, Параллакс!

Даже стало интересно… А если у меня останется одна единица пинга, сбрасывание сработает? И что тогда, это такой способ самоубийства в игре?

— Пф-ф-ф! — выпятив нижнюю губу, я попытался сдуть капли с бровей.

Не, так дело не пойдёт. О другом нужно думать.

Тем более, я так и был оплетён сетью… А она там, сверху, наверняка ещё и тянется через толщу почвы, и значит, я тут закреплён хорошо.

Ну, что-нибудь да можно придумать. Погружу руку в трясину, потихоньку протяну к футляру инвентаря, достану стрелу Богини Мести. Острого наконечника хватит, чтобы перерезать путы. Правда, это будет долго и трудно, учитывая, что меня окружала очень плотная каша.