Не судьба

— Да уж лучше с талонами, чем в нищете. Меня эти эксперименты Агропрома уже пугают. Вон хоть мыло взять, вроде появилось, но сколько ж оно стоит? Девяносто копеек. Втрое дороже. И так во всем.

— Но ведь появилось и для простого человека не так и дорого.

Михалыч вздохнул

— Знаешь, я полжизни в нищете или бедности прожил, больше не хочу. И всякая реформа меня пугает, любая, которая у нас проводится, она почему-то больней всего по тем, кто победнее и бьет. А не по тем, против кого направлена, — и тут же: — Да, а вы с супружницей талоны уже получили? В собесе можно хоть сейчас безо всякой очереди. Кстати, мой совет, вы когда переезжать уже будете?

— Да как лифты в доме дадут. Наверное, в октябре.

— Как прописку поменяете, сразу идите получать и там. Мало ли, вдруг в нашей неразберихе дадут. Все славно.

Я улыбнулся. Михалыч после той склоки, больше ссориться не хотел, тем более, напоследок. Потому сам изыскивал способы не распаляться и придерживать свой гонор. Вот только последнее время его раздвоенность в трезвом и пьяном виде начала давать кардинальный сбой. В любом состоянии он перестал гнобить власть почем зря, а больше боялся за нее уже — мало кто придет на место нынешних, эти тоже дурни и сволочи, но следующие, по его неискоренимому убеждению, еще похлеще будут.

Мы и в самом деле, переезжать в новый дом стали в конце осени, даже позже запланированного. Во избежание поломок в начале заселения всегда отключали лифты, так что новоселам приходилось переть на свои этажи волоком все необходимое, от стенок до роялей. Потому мы и не спешили, ждали, когда все заселятся, и можно будет спокойно и с жильцами знакомится и порядок в квартире наводить. Нам вручили ключи на шестом этаже семиэтажки, тоже не натаскаешься. Но зато действительно хорошо сделанная кооперативная квартира, как указано в паспорте «частично обставленная» — то есть с установленными шкафами, антресолью, кухней с вытяжкой и даже холодильником («Юрюзань», куда ж без нее) и прихожей. Нам, жителям коммуналки, покупать пришлось совсем немногое. Настолько, что даже мне как-то досадно стало — сколько ни стараемся, а все даже те десять тысяч, что я отдал Оле, так до сих пор и не потратили.

— Ой, лучше не говори, — тут же останавливала меня супруга. — Это хорошо, что мы такие экономные оказались. А то все профукаем, что тогда. Сейчас хоть есть запас на черный день. Мало ли как обернется.

Оборачивалось не больно-то хорошо, она права. Дефицит накатывал волнами. В стране начались массовые забастовки, сначала стали стучать касками шахтеры, требуя все того же мыла, даже агропромовских мощностей на всех не хватало, что говорить о министерстве и задержках в оплате смен, нормальной работы в относительно безопасных условиях и всего прочего, чего горнякам давно уж не хватало. Шахты встали. Следом за ними начали останавливаться и предприятия-смежники, затем простые горожане — и так по нарастающей, все больше, во всех большем числе уголков страны. Наш «Асбест» не присоединился к забастовке, но по другой причине. Во-первых, на нем еще шуровали деятели из Москвы, изыскивая новые и новые доказательства коррупции, а заодно и проверяя новое, назначенное центром начальство. Само предприятие решено было разукрупнить — появилось два «Асбест-энерго» и «Асбест-уголь». Постоянные проверки работников что шахт, что завода, только задерживали производство и угля и кокса, что, надо думать, немало бесило всех. К концу года, когда проверяющие, наконец, оставили «Асбест» в покое, все немного выдохнули с облегчением. Но только отгружать уголь и производить нужное количество кокса стало просто невозможным — и забастовки и сорванный план тому виной. Ведь от даже расколотого предприятия требовали прежних показателей, которое оно, в принципе, могло дать лишь на бумаге. Частично так и получилось — чтоб не усугублять, начальство решило пойти на прежнюю хитрость, как же без нее, если иначе или их посадят, или рабочие забастуют.

Когда мы окончательно перебрались на новую квартиру, знакомились с соседями, все больше кооператорами, как я или служащими, вроде супруги, и уже решали, на какое число стоит намечать новоселье, Оля вдруг напомнила о моей хрустальной мечте.

— Знаешь, я тебе поддержу. Как и другие, которые к тебе в «Марию» ходят и злятся, что ты один работаешь, заказов много и на всех вынужден не успевать.

— Ну наконец-то. Я с Сергеем говорил с четвертого, он готов вложиться в наше дело. У него газета, выпишет о новом кооперативе в лучшем виде. Тем более, сейчас…

— Погоди. Ты что-то так быстро обрадовался, даже не спросил, с чего это я решила отыграть назад.

— А в самом деле, даже неудобно. Сообщай.