Около десяти лет назад в нашей литературной критике начался приток новых сил. Приток, к счастью, продолжается и сегодня. На мой взгляд, критика сегодня не уступает прозе и поэзии, а порой статьи о современной литературе мне лично читать интереснее, чем сами продукты литературы. Но вот возвращаюсь я к считанным статьям новых критиков, и дело здесь в том, что в большинстве статей нет мыслей, выходящих за пределы литературы. Новые критики с увлечением, случается, с блеском пишут о тех или иных книгах, аргументированно ругают слабые, хвалят сильные, анализируют то, что в литературе происходит в определённый момент… Да, за рамки литературы почти никто из них не выходит. А ведь литература — это лишь одно из составляющих общественной жизни, и рассматривать, исследовать то или иное произведение нужно в контексте общественной жизни, а не как упавший на землю лунный камешек.
В начале своего пути Валерия Пустовая подходила к литературе как к общественно, политически, социально важному предмету, и за какие-то два-три года написала с десяток важных, крупных статей вроде «Очищение писательской личности», «Пораженцы и преображенцы», «Скифия в серебре», «Рождённые эволюцией». Но она быстро выдохлась. То ли потеряла веру в современную литературу, то ли повзрослела, то ли утомилась, занимаясь другими, не литературно-критическими, делами.
Некоторые критики нового поколения — Андрей Рудалёв, Алиса Ганиева, Сергей Беляков, Лев Пирогов — могут в своих статьях поговорить на разные внелитературные проблемы, если они возникают в рассматриваемых произведениях, а могут и промолчать.
К сожалению, очень редким в критике стал формат крупной статьи. В большинстве журналов есть ограничение по объёму (за исключением, быть может, «Нового мира», который, впрочем, тоже вряд ли примет к публикации пусть очень талантливую, но огромную по объёму статью), да и сами критики всё сильнее тяготеют к статьям малого объёма — лаконичная рецензия, реплика, этюд… Мозг такие тексты, наверное, пощекотать в силах, но заставить зашевелиться — вряд ли.
А заставлять его шевелиться необходимо. Хотя бы из чувства самосохранения — тупого и невежественного легче обмануть, обобрать, подманить к обрыву и спихнуть вниз…
Вернусь к теме этой рецензии — к юбилею начала издания Полного собрания сочинений и писем Дмитрия Писарева.
Оно стало выходить в свет в тот год, когда, после долгого (начавшегося с расстрела Дома Советов) периода народного уныния (и тихой, в состоянии уныния, гибели), разграбления России, появилась надежда на изменение к новому, казалось бы, лучшему. И символично, что именно тогда были изданы первые тома произведений того, кто когда-то призывал жить деятельно, полезно, честно… В 2005 году, когда в России вовсю завинчивали гайки (как всегда, не те), стало подмораживать, издание стало тормозиться, а затем было практически остановлено. Время того, кто призывал жить деятельно, полезно и честно, опять прошло. Потребность в появлении, воспитании новых подобных ему миновала. В цене, как обычно, стали послушные и не рассуждающие… Что ж, подождём до других, до лучших времён.
В завершение — несколько цитат из работ Дмитрия Писарева:
«Люди, живущие эксплуатациею ближних или присвоением чужого труда, находятся в постоянной наступательной войне со всем окружающим миром. Для войны необходимо оружие, и таким оружием оказываются умственные способности. Ум эксплуататоров почти исключительно прилагается к тому, чтобы перехитрить соседа или распутать его интриги. Нанести поражение ближнему или отпарировать его ловкий удар — значит обнаружить силу своего оружия и своё умение распоряжаться им, или, говоря языком менее воинственным и более употребительным, значит выказать тонкий ум и обширную житейскую опытность. Ум заостряется и закаляется для борьбы, но всем известно по опыту, что чем лучше оружие приспособлено к военному делу, тем менее оно пригодно для мирных занятий» («Мыслящий пролетариат», 1865 г.).