Не стану взрослой

Андрей Кузечкин Не стану взрослой

Роман

За все в этой жизни нужно платить. Например, если ты изменил своей девушке, будь готов к тому, что у тебя сгорит компьютер.

Видео: Алексей Облупкин. Источник: young4ever.org

Съемка любительской камерой. Камера неподвижна — видимо, закреплена. В кадре Алексей, непривлекательный, сутулый молодой человек. Алексей курит, сидя на лавочке. Он одет в шорты с карманами на штанинах и рубашку с коротким рукавом. Позади него пустая городская площадь с фонтаном. Фонтан украшен скульптурой: девушка с луком и стрелами. В правом нижнем углу кадра — время: 06.54.

Алексей оборачивается, весело смотрит в камеру. Щелчком выкидывает прочь окурок. Пока он говорит, за кадром несколько раз звучит «би-ип!», заглушая нецензурные слова.

Алексей. Привет. (Подмигивает.)Я Леха. У меня сегодня день рождения. (Смотрит на часы.)Точнее, еще нет. Официально я появился на свет в 7 часов 36 минут утра. Бедные мои мама с папой. Совсем, наверно, не выспались с этими родами. А папа мой не поленился написать под окнами а-агромную надпись белой краской: «Снежка, спасибо тебе за сына!» Это мою маму так зовут — Снежанна. Она наполовину болгарка. Смешное слово, да? Болгарка! Китайский противотанковый взвод: двести человек с болгарками! Ха-ха! Ой, [би-ип]. (Шлепает себя ладонью по колену.)

Я им не очень благодарен, моим родителям. Ну, то, что на свет произвели, — это они, конечно, молодцы. А вот здоровье мне от них досталось… прямо скажем, паршивенькое, [би-ип]. Вот, полюбуйтесь, что я нашел сегодня утром у себя во рту. (Вынимает из кармана шорт что-то очень маленькое, подносит вплотную к объективу— видно, что это кусочек зуба.)От меня отвалился еще один маленький кусочек. Как в песне (с жутким акцентом): a little piece of you is falling away. [Би-ип]ня. Вот у моего папы к тридцати годам своих зубов ни [би-ип] не было. Мне двадцать один — через полчаса, — а у меня уже половины нет. Говорят: плохо чистишь или к врачам редко ходишь — ни хрена подобного. И чищу, и пломбирую — а они, даже леченые, разваливаются через год. Да ладно бы только зубы. Легкие — ни к черту. Врачи говорят: не кури, а то легкие совсем сгниют. А я курю. Мне все можно. (Смеется.)Хотите прикол? Я, вообще-то, спортсмен. Да, стендовая стрельба. Четыре года подряд по области первые места занимал. Если бы война началась, я бы — сразу в снайперы. А так отсрочка по здоровью. Хоть за это спасибо.

С учебой у меня все чин-чинарем. Папа с мамой в лингвистический отдали. Как четыре курса отучился — сам не понимаю. Бухал, с девчонками зажигал, все как надо. ( Подмигивает.) С пересдачами, конечно, но все-таки протянул. Как все-таки за[би-ип]нно, что на пятый уже не пойду, а то пятый у нас — педпрактика, а я ни [би-ип] не знаю, какой из меня препод?

Ну, что сказать-то вам еще? Жизнь я прожил хорошую, длинную. Ни о чем не жалею. Вроде все сделал, что хотел. Только с парашютом не прыгнул. (Смеется.)Всю жизнь мечтал это испытать: летишь, летишь, и в душе щемит: а вдруг не раскроется, вдруг не раскроется? (Смеется.)Не-а! Точно не раскроется.

Все, что ли? (Чешет подбородок. Пауза.)А, ну да, надо ж еще рассказать, как давно я в теме. Четыре месяца. В принципе, я и раньше не планировал здесь особо задерживаться. Но сомневался. А теперь не сомневаюсь. Это было как… озарение, что ли. Как будто мне кто-то по плечу шлепнул и сказал: хватит сопли жевать — действуй. На подготовку четыре месяца. Так что вот. Всем пока. Спокойной ночи, малыши. (Тянется к камере.) Конец записи.

1. Пятница

Вагон электрички почти опустел. Максим обнаружил это, когда в очередной раз оторвал взгляд от КПК.

Трое парней спортивного вида резались в карты. Кажется, в «подкидного». Ну да, всяко не в преферанс. Веселый небритый дядечка в камуфляжной охотничьей куртке о чем-то болтал с сидящей напротив пенсионеркой, говорил без умолку — та только кивала. Наверное, рассказывал какую-нибудь историю, может быть, даже из своей армейской жизни. Это в традициях таких вот мужичков: отслужить два года, а потом всю жизнь этим хвастаться. На удивление тихо вели себя пятеро старшеклассников — фанатов «Спартака»: о чем-то шушукались, сблизив головы. А вот и причина их спокойного поведения: в противоположном конце вагона сидел, запрокинув голову, толстый усталый милиционер. Рядом с ним — какой-то парень в легкой серой куртке с накинутым капюшоном. Капюшон большой, закрывает пол-лица, а если опустить голову, как этот парень, то физиономии вообще не видно. Какой-нибудь хип-хопер или экстремал. И не жарко ему?

Только на одном пассажире Максим задержал взгляд дольше, чем на две-три секунды.