Не спеши умирать в одиночку

— Ты в своем уме? — Тамара возмущенно уставилась на меня, вскочив с табурета и оставив расческу во всклокоченных волосах. Эта деталь в комплекте с длинным шелковым халатом, чьи полы разлетались при каждом шаге, придавала Тамаре черты какой-нибудь средневековой колдуньи. Или королевы. Ну, такой сердитой королевы, королевы не в настроении. Тамара сошла бы и за ту, и за другую. Но в данный момент в ее облике преобладали демонически-ведьминские черты.

— Я? Тебя? Привезла в свой дом? И оставила на ночь?

— Я не настаиваю... — поспешно заявил я, потому что разбушевавшаяся Тамара уже легким прыжком пантеры заскочила на кровать, и ее не лишенная очарования пятка грозила опуститься мне на грудь. Убегать мне почему-то не хотелось. Я лежал и по-дурацки хихикал:

— Я не настаиваю... Но так уж само собой получилось... Я же ведь у тебя дома, а как бы я мог сюда попасть, если бы ты сама меня сюда не привела... Ты просто подзабыла...

— Что ты ржешь? — Она все еще выбирала, куда же поставить ногу, и балансировать ей было все сложней. Я медленно поднял руку и пощекотал Тамарину пятку, после чего произошло нечто вроде падения тунгусского метеорита, только этот метеорит истерически визжал и махал руками.

— Дурак! — сказала Тамара, отодвинувшись на дальний конец кровати и прикрыв колени полами халата. — Я же боюсь щекотки.

— Запомню, — пригрозил я, но и пальцем больше не пошевелил. Двигаться было в лом. Вставать было в лом. Я повернул голову и увидел, что настенные часы показывают половину третьего. Все равно в лом.

— Ты, может, думаешь, что я всех своих знакомых мужиков к себе таскаю, — вещала из своего далека Тамара. — Ты жестоко ошибаешься...

— Верю, верю, — сказал я. — Особенно после того, как ты пыталась соблазнить вчерашнего киллера...

— Вчера это была вынужденная мера, — сказала Тамара, обиженно поджав губы, явно недовольная напоминанием о единственном темном пятне в ее безупречной биографии. — Нас же могли убить, вот я и пыталась...

— Пыталась — что? — ехидно осведомился я.

— Завязать контакт, отвлечь внимание, чтобы потом уже...

— Обезоружить и сдать в милицию? Ха-ха. Не ври. У тебя в глазах все было написано...

— Что написано?!

— Что ты его хотела.

— Я? — Тамара запустила в меня подушкой. — Врешь!

— Вру, — согласился я из-под подушки, такой мягкой и уютной. Вообще повеяло чем-то далеким и детским, когда я получил подушкой по морде. Да еще и цветочки на обоях. Все-таки это место немного похоже на рай. — Вру, вру... Там было слишком темно, чтобы я мог разглядеть...

— Там нечего было разглядывать. Я, знаешь ли, не такая, чтобы загораться желанием от одного вида мордоворота с пистолетом!

— Если ты такая морально непоколебимая, то что я здесь делаю? — я поставил Тамару в тупик, но ненадолго.

— Тебе негде было ночевать, — предположила Тамара, наморщив лоб. — Ты ж спал в офисе, а там теперь труп. Я по доброте душевной предложила тебе коврик у двери, а ты по наглости природной улегся на моей постели. Вот так.

— Я бы не согласился на коврик, — гордо сказал я.

— А я другого не могла предложить. И раз ты здесь, это значит, что ты согласился на коврик. Чтобы потом коварно просочиться в спальню.

— Пусть так, — махнул я рукой. — Мне, честно говоря, все равно. Главное, что я выспался. Хотя мне всю ночь снились скачки... — Я вспомнил про Тамарину коленку и улыбнулся. — А тебе что снилось?

— Мне? — Тамара хмыкнула. — Одни кошмары. Во сне одни кошмары, наяву другие...

Заковыристая и долгая мелодия дверного звонка заставила Тамару схватиться за уши.

— Опять кошмары... — пробормотала она и, взмахнув полой халата как вороньим крылом, унеслась в коридор.

Пять секунд спустя Тамара влетела в спальню с вытаращенными глазами, решительно схватила меня за ноги и отчаянным рывком сдернула с постели.

— Под кровать! — прошипела она.

— За что? — растерянно спросил я, неуклюже сгибаясь пополам.

— Я же говорила... — загадочно бросила Тамара, заталкивая мои ноги под кровать. — Любовник из тебя никакой. Вот и мучаешься.

2

Я немного не понял ее последнего замечания: кто это, интересно знать, мучается? Она про себя, что ли, сказала? А я что, не мучаюсь? Очень даже мучаюсь. Кровать была низкая, и я еле затиснул туда свое могучее тело. А когда затиснул, то выяснил, что там очень пыльно. Но было уже поздно, Тамара побежала открывать дверь. А я лежал и ждал, думая о том, в какую неприятность я сейчас вляпался. Кто мог заглянуть к Тамаре в воскресенье после обеда и не одобрить пребывания здесь же моей персоны? Да кто угодно. Тот же Гиви, тот же Макс, тот же Лисицын...

— ...неубрано, — раздался голос Тамары из коридора, — проснулась только что...

— Понимаю, — сказал голос с кавказским акцентом. — Смерть мужа — это большая потеря, нужно ее пережить. Разные люди переживают это по-разному. Кто-то много спит, кто-то много пьет... Твой способ не самый худший, Тома.

— Я устала, Шотик, — сказала Тамара. — Вся неделя ведь такая безумная была... Как в понедельник началось...