Не спасай обречённого!

Роман Павлович (в трубку, не обращая внимания на реплики жены):– Безобразие! А мне плевать, что он – мой начальник! А я – его заместитель и специалист по синдромам. Меня вся Россия знает! Если Редькин где-нибудь и что-нибудь подожжёт, то флаг ему – в кулак! Я умываю руки! У нас? Да! У нас половина страны не долеченных, психически-ненормальных и четвёртая часть – невменяемых, на свободе. Я тоже невменяемый? Ну, знаете… Ты говори, Скворцова, да не заговаривайся! Понятно? Григорий Семёнович неизлечим… и на свободе, причём, как бы, ещё и руководит. У него, въезжай Скворцова, явный Синдром безответственности! Мне плевать! Можешь передавать ему мои слова! (швыряет в гневе трубку, с не скрытым возмущением). Им бы всех выписывать… раньше времени! Вон, в прошлом году психа не долеченного, Евсея Кокосова, выписали (закуривает, садясь в кресло). Так его депутатом выбрали…от какой-то партии, типа, «Смерть московским тараканам». А у него был и остался устойчивый Синдром разгильдяйства.

Раиса Федотовна (тоже садится): – Ну и что? Значит, достойный человек, если выбрали, и не такой тупой… как ты.

Роман Павлович: – Ты не выносима, Раиса! После того, как этот, всегда и во всём, душевнобольной Кокосов, который стал… избранником народа, точнее, какой-то, партии, у нас, в Москве подорожал сахар и бензин!

Раиса Федотовна: – У тебя же, Роман Павлович, нет машины! Ты нищ и весь… в синдромах! Зачем тебе бензин? Ты, что, и его пьёшь?

Роман Павлович (задумчиво, категорично): – Бензин я не пью и керосин тоже, хотя он полезен для здоровья (пересаживается на тахту, берёт в руки гитару, проводит рукой по струнам). А психов и в нашей больнице много, и на свободе достаточно их гуляет. Не один Редькин или Кокосов (играет на гитаре и поёт):

– Вся жизнь моя в запарке,

Кругом сплошной аврал,

Но с другом в зоопарке

Я как-то побывал.

Верблюд, сова, куница,

Лев и гиббон-пострел.

Увидел я лисицу,

И тут же озверел.

Убить такую мало,

Моя тверда рука.

За что лиса сожрала,

Ребята, Колобка?

Ей стыд и срам не ведом,

Лиса не прячет взгляд.

Всю жизнь старуха с дедом

По колобку грустят.

Я клетку тряс с лисою,

Тряс из последних сил.

Своей душой босою

Лису я не простил.

Не буду жить я в страхе

Ни нынче, ни потом.

В смирительной рубахе

Свезли меня в дурдом.

Убить такую мало,

Моя тверда рука.

За что лиса сожрала,

Ребята, Колобка?

Ей стыд и срам не ведом,

Лиса не прячет взгляд.

Всю жизнь старуха с дедом

По колобку грустят.

Я выпишусь отсюда,

Как только захочу.

Ребята, гадом буду,

Лису я замочу.

Я подойду к решётке.

Не надо дело шить!

Мой приговор короткий –

Лисицу задушить!

Убить такую мало,

Моя тверда рука.

За что лиса сожрала,

Ребята, Колобка?

Ей стыд и срам не ведом,

Лиса не прячет взгляд.

Всю жизнь старуха с дедом

По колобку грустят.

Роман Павлович (оставляет гитару на тахте, пересаживается в кресло): – Ладно! Давай, в конце концов, успокоимся. Сейчас надо собраться с мыслями и что-то решать. А что решать? Ждать надо. Я уверен, что ты обзвонила уже всех и вся, и всю столицу… оповестила! Полгорода на уши поставила… Факт!

Раиса Федотовна: – А ты хотел, чтобы я спокойно раскалила на плите огромную сковородку и смотрела…через окно в туманную даль. Когда же мой сынок, Федя, принесёт свежих грибочков?

Роман Павлович: – Да, маслята со сметанкой хороши. Хоть бы Федя сегодня заявился, я бы сейчас грибочков поел.

Раиса Федотовна: – Ты в разуме, папаша? Дорогой, Роман Павлович, у тебя что, в башне стрела? Сына (почти всхлипывая), может быть, в живых нет, а он грибочков… пожелал.

Роман Павлович: – Да я могу и завтра грибочков покушать, Раечка, или даже послезавтра. Потерплю. Куда ж деваться, если Фёдор так долго ходит (задумывается). Я начинаю понимать. У моего сына – Синдром грибника. У него даже мания, навязчивая идея… собирать грибы.

Раиса Федотовна: – У тебя, Роман, всё сводиться к синдромам. По-твоему получается, если человек ходит часто по большой нужде, значит у него Синдром зас…

Роман Павлович: – Вот только пошлостей не надо. Раиса Федотовна, ты же почти… молодая и относительно культурная женщина, образованная, историк, можно сказать, а выражаешься, как… последний бомж. Не надо смеяться. У меня, в отделении, образно скажем, затяжных синдромов, нашей психоневрологической больницы лежал человек… Не помню, то ли Тюлькин, то ли Мулькин… неважно. Вот у него был неизлечимый Синдром грибника. Он ходил по грибы даже в январскую стужу, по лесу с ломиком. Тюлькин собирался выдалбливать боровики и подосиновики из-подо льда и снега. В квартире собственной грибы искал… возле унитаза.

Раиса Федотовна: – И как? Нашёл?