Расскажите мне о событии, которое повергло вас в самое сильное смущение.
Что? Вы предпочитаете, чтобы сначала я рассказала нечто подобное? Да вы с ума сошли!
Ну ладно, расскажу.
1984 год. Мне четырнадцать лет, форму бровей я подправляю бритвой, а чтобы завитые волосы не вставали дыбом на ветру, я сбрызгиваю их лаком, и они превращаются в прочный шлем на моей голове.
В тот момент, о котором я хочу рассказать, на мне был купальник.
На людях.
По моему собственному желанию.
Был ноябрьский вторник. Я находилась в спортивном зале. Поскольку школа в Пейнсвилле была небольшой, гимнастки занимались в одном зале с борцами. Я была влюблена в Мэнли Уайлдера[2], который тренировался в другой части зала. По иронии судьбы на нем тоже был купальник. (Борцы называют его по-другому, но суть от этого не меняется.)
Я была уверена, что он не знал, что я тренируюсь в то же время, но ведь он мог случайно заметить мое совершенство и великолепие, верно? Он мог. И поэтому я поднималась на цыпочки, как делали гимнастки, которых я видела по телевизору, я быстро бежала к трамплину, держа руки, как кукла Барби, потому что профессиональные гимнастки делали именно так.
Я добежала до трамплина. Оттолкнулась.
Я взлетела в воздух. Мои руки почувствовали холодную кожу гимнастического коня, ноги заняли идеальное положение. Я чувствовала себя грациозной, словно газель, и к тому же умела летать. Я уже находилась почти над конем. Огромный мат приблизился ко мне. Его зеленая поверхность сулила мягкое, безопасное приземление. Я знала, что могу упасть на эту мягкость – и со мной все будет в порядке. Но я хотела большего.
Я хотела приземлиться на ноги. И выпрямиться.
Как профессиональная гимнастка.
Потому что – ну, вы знаете – в зале был Мэнли Уайлдер.
Я подтянула колени, но моя правая рука не оторвалась от коня. Меня занесло в сторону.
Исправлять что-то было поздно. Я рухнула, правая рука извернулась на коне, левая сделала элегантный жест, словно я пыталась поймать машину и умчаться от всего происходящего, ноги самым странным образом закрутились вокруг головы.
Я была в ужасе. С научной точки зрения то, что сделало мое тело, было просто невозможно.
Вместо того чтобы приземлиться на ноги, я приземлилась прямо на лицо.
И – к чему ограничиваться полумерами? – рот мой раскрылся, и я завизжала.
О мат я ударилась ртом. Сначала я подумала, что это не так уж и плохо. Мат, на который я упала, был в три фута толщиной. Я слегка поцарапалась, но ничего не сломала. Но почему я не чувствую собственный рот? Постойте-ка. Почему я не могу повернуть голову?
Быстрая проверка всего организма, чувство унижения и медный вкус крови подсказали мне, что случилось. Оказалось, что, когда падаешь на такой мат лицом вниз с открытым ртом, в зеленом с белыми полосками купальнике, со скоростью от двух до семи миль в час, результат может быть только одним: плотные пластиковые нити, из которых состоит поверхность мата, впиваются в твои зубы, словно зубная нить. Чистая физика, ничего больше!
Мои зубы прочно застряли в поверхности мата.
Мат буквально поймал меня за зубы, меня, здоровенного, глупого Гулливера в зеленом купальнике.
Я слегка потянулась. Мэнли наверняка смотрит на меня. Но если я сделаю вид, что просто хочу поваляться на этой огромной подушке лицом вниз, то смогу выиграть время. И тогда я как-нибудь сумею выпутаться из зеленых нитей и освободиться.
– Джесси! Быстро поднимайся! Лайза, ты следующая!