Не предать время своё

А на самом высоком холме, поражая величием и особой статью, высится громадная лиственница. Могучие нижние ветви уходят в сырую землю, будто недужный старец опирается на костыли. Никому неведомо, сколько ей лет. Местные утверждают, что растёт она чуть ли не с момента сотворения Срединного мира и появилась задолго до того, как люди основали Кёрелях. Даже если собрать воедино всех самых пожилых жителей деревни, за плечами которых семьдесят или восемьдесят, а то и вовсе все девяносто снегов, их морщин едва ли хватит, чтобы сравниться лишь с малой толикой глубоких складок, избороздивших толстую кору почтенного дерева. Вот какого возраста была эта лиственница!

Каждую весну здесь собираются ученики выпускного класса школы, чтобы посидеть с друзьями перед вступлением во взрослую и неведомую пока ещё жизнь. По неизвестно когда и кем заведённой традиции юноши и девушки пишут на бумаге сокровенные желания и тайные просьбы. Затем заветный свёрток кладут у подножия лесного патриарха.

Проходят дни. Благодатные летние дожди и осенняя мелкая изморось смывают чернила, и очередное послание в будущее впитывается в землю.

А уже следующей весной на кудряво-мохнатых ветвях прекрасной и могучей лиственницы, как и положено испокон веков на этой Срединной земле, вновь распускаются изумрудно-зелёные кисточки мутукча. Лесной великан вновь готов услышать и впитать секреты новых выпускников.

…Не успел автобус остановиться возле школы, как салон тотчас наполнился громкими голосами и смехом юношей и девушек. Старый пазик вмиг стал похож на волшебную жестяную банку, трещащую по швам от энергии молодых. Костя, наблюдая за ребятами в зеркало заднего вида, отметил, что знает многих из них – как-никак из одной деревни. Когда заканчивал десятый, эти, наверное, учились в шестом или седьмом классе. Сейчас сопливая ребятня выросла, вчерашние тоненькие ручки и ножки обросли мышцами, у многих прорезался басок и появился первый юношеский пушок над губами. А резко вытянувшиеся до этого фигуры девушек заметно округлились, напоминая бутоны ещё не сорванных полевых цветов…

Услышав чей-то озорной, заразительный смех, Костя повернулся и увидел Тууйю.

Он узнал её. Единственная дочка доярки-рекордсменки Варвары кочевала в детстве вслед за матерью и выросла на совхозных фермах, летниках-сайылыках. Рассказывают, что доить круторогих она начала, едва встав на ноги. По крайней мере, в пять-шесть лет Тууйа уж точно могла самостоятельно подоить корову.

Раньше, когда бытовал призыв «школа-производство-вуз», многие девчата получали после десятого класса направление в местный совхоз – отрабатывать обязательный год после школы. Они-то и рассказывали о девчушке в туго завязанной красной косынке, что помогала матери доить совхозных бурёнок.

Едва выглядывая из-за большого эмалированного ведра, которое крепко сжимала ногами в резиновых сапожках, маленькая Тууйа мастерски доила очередную корову. Ловкое движение коротких, округлых детских пальчиков – и, будто из открытого крана, в ведро лилось парное молоко. Как ни старались многие девушки постарше, но без опыта каждодневной дойки, после их натужных усилий из вымени едва вытекал тоненький белый ручеёк.

Тууйю теперь не узнать. Это уже взрослая девушка. В глазах зажглись опасные искорки, на которые вскоре, как мотыльки на свет, будут слетаться молодые люди. А ещё появилась особая интонация в голосе, которая выдаёт знающую себе цену красавицу, уверенную в том, что на неё обращают внимание, слушают.

По приезде в Дабаан на южной стороне пологого косогора, среди рощицы скромных берёзок, разбили лагерь. Парни развели костёр.

Вскоре в видавшем виды закопчённом ведре закипела вода. Ещё пара минут – и ощутился непередаваемый на лоне природы аромат свежезаваренного чая.

Наконец за скромной трапезой из домашней нехитрой снеди начались заветные разговоры о том, кто кем мечтает стать.

– Я в Петербург поеду, попробую в юридический, – заявил Стасик, поправляя очки. Сын учителей Халыевых был, видимо, одним из лучших учеников в классе.

Крепко сбитый, смуглый и очень спокойный по натуре Гоша Харбин сказал, что будет поступать в физкультурный. Никто этому не удивился, поскольку парень с детства занимался спортом, был действующим чемпионом улуса по мас-рестлингу[8].

Зато одноклассники искренне удивилась словам взбалмошного, гораздого на всякие шутки и розыгрыши Мичила Мастахова, когда услышали, что он собирается стать экономистом. Впрочем, его семья была из крепких хозяйственников, они держали много скота, имели разную технику, так что вполне могли позволить себе учёбу младшего сына на платной основе.

Идущая на медаль круглая отличница Сардаана мечтала учиться за границей. Впрочем, это ни для кого секретом не было. Тууйа же сказала, что будет поступать в медицинский. Словом, все собирались учиться и покинуть родные места.

Костя, сидевший чуть в стороне и слушавший ребят, подумал: «А кто тогда останется в Кёреляхе?..»