Не предать время своё

– Заявление. Хм-м… «Шестого ноября я отдыхала на дискотеке для взрослых. Около десяти часов вечера я увидела учениц девятого класса Гаврильеву Кюннэй, Егорову Дуню и Боппоёхову Анжелику, которые танцевали в нетрезвом виде. Увидев это, я попросила их идти домой, они не послушались и обозвали меня именем какой-то птички. Я категорически отказываюсь дальше учить этих девочек и прошу исключить их из школы. Учитель иностранного языка Сергеева С. С.»

Произнесённые металлическим тоном последние слова, кажется, упали на девчат тяжёлой кувалдой. Поклон первой порицаемой стал ещё глубже, постепенно её тонкие торчащие плечи начали дрожать, потом пошли ходуном вверх и вниз, из-под них послышались глухие непонятные звуки: «ынх… ынх… ынх…»

Для второй девушки эти слова, наоборот, донеслись как призыв к жестокой схватке, голова её поднялась ещё выше, грудь выставилась вперёд ещё сильнее.

Третья всё так же стояла без эмоций, невинно хлопая красивыми ресницами.

В классе наступила тишина, были слышны только всхлипывания.

Длинношеий парень встал, с шумом отодвинув стул, открыл было рот, словно хотел что-то произнести, но замялся, не зная, что дальше делать и говорить. Вопросительно посмотрел на пышноволосую, хорошо одетую строгую женщину в очках, с ярко накрашенными губами. Выпрямив спину, она сидела за левым краем стола перед стопкой тетрадей, проверяя их одну за другой.

– Продолжайте собрание, продолжайте… – не отрывая глаз от тетради, сказала строгая женщина. – Пусть виновные по одному дают объяснения.

– Гаврильева!

Сразу стало понятно, что Гаврильева не в состоянии давать объяснения. Поэтому все сидящие в ряд за столом требовательно направили взоры на вторую девчонку:

– Егорова, объясни!

– Что? – дерзко спросила та.

– Своё хулиганство…

– Как?

– Расскажи всё честно…

– Ну вы же сами всё знаете…

То ли оттого, что ей лень было повторять рассказ об уже всем известном деле, то ли она просто не считала это нужным, «осуждаемая» Егорова презрительно скривила губы и, задрав голову, уставилась глазами в потолочную балку. Сидящие за столом проследили за взглядом Егоровой и увидели: на потолке, словно на поле боя, встретились два таракана.

Настоящее сражение. Соперники разбегаются, потом стремительно подбегая друг к другу, скрещиваются рогами. Чуть дальше – кажется, в помощь одному из них – во всю мочь мчится третий. А с другой стороны показался четвёртый. Стало совсем интересно. Намечается групповая драка…

– Что это такое?! Здесь собрание идёт или что?! – громко застучала авторучка по столу.

Строгая женщина грозно оглядывала всех поверх очков. Сидящие за красным столом восемь человек, словно их стукнули по лбу, разом перевели взгляд на обсуждаемую.

– Егорова, ты признаёшь свою вину?

– Ну… ну… ну… наверно…

– Чистосердечно?

– Ну… ну… ну… да, вроде…

– Сожалеешь, что совершила плохой поступок?

– Ну… ну… ну… да, вроде…

– Просишь, чтобы не исключили из школы?

– Ну… ну… ну… да, наверно…

Когда Егорова по-комсомольски признала свою вину, взгляды членов комитета перенеслись к третьей девушке.

– Боппоёхова!

В это время поднялась с места строгая женщина.

– Ребята, у нас есть ещё одно заявление. Петрова, прочитай, пожалуйста.

Петрова начала читать:

– «Уважаемый комитет комсомола! Мы дома серьёзно поговорили с нашей дочерью Боппоёховой Анжеликой. Анжелика честно признала, что совершила большой проступок и очень сожалеет об этом. Уведомляем, что поговорили по телефону с учителем иностранного языка Саргыланой Степановной и попросили прощения. Обращаемся с просьбой не исключать Анжелику из школы. Директор совхоза “Маяк” Назар Егорович Боппоёхов».

– Ну вот, видите?.. Анжелика честно признала свою вину и попросила прощения у учителя. Это поступок настоящей комсомолки, – строгая женщина железным взглядом окинула всех присутствующих в классе. – Ну, а что же вы?

И тут послышался тонкий высокий голосок склонившейся в поклоне девочки.

– Ынх… ынх… Я к Саргылане Степановне… Ынх… ынх… вчера вечером… ынх… ынх… ходила домой, чтобы попросить прощения… Ынх… ынх… но она прогнала меня. Ынх… ынх… ынх…

– Гаврильева! Перестань плакать! Учителя, человека, который учит вас, не считаясь со временем и своим здоровьем, воспитывает, даёт глубокие знания, хочет сделать вас людьми, оскорбила, обозвала какой-то птицей…

– Чёрной вороной… – уточнил парень с длинной шеей.

– Ещё хуже! Обозвала чёрной вороной и ещё хотела получить прощение?.. Таких, как ты, и в самом деле надо гнать из школы…

После этих слов я, утомлённый вчерашней долгой и трудной дорогой, сидя уснул прямо на месте. И, к сожалению, не могу сказать, чем закончилось это комсомольское собрание.

Немая боль

Однажды мы с приятелем задержались на работе и сели в поздний автобус.

На сиденьях напротив расположилась весёлая компания – две девушки и трое парней галдели и смеялись от души. Видимо, ехали с зажигательной вечеринки или после интересного киносеанса.

Сбоку от нас сидел ещё один парень. В такой же модной, красивой одежде. На этом сходство заканчивалось – выражение его лица было суровым, если не сказать жёстким.