Не позднее полуночи

– Вы ведь время от времени заглядываете в рекламу, так что вам должно быть известно, что гвоздь программы – именно этот самый конкурс. Призы – миллион долларов наличными. Вот уже почти пять месяцев, как они еженедельно публикуют стихотворное описание какой-нибудь женщины. Вы столько лет муштровали мою память, что могу процитировать дословно: «Описание женщины, запечатленной в исторических документах, со всеми биографическими подробностями, включая такие факты, как, например, пользовалась ли она косметикой». Двадцать недель – двадцать женщин. Вот вам, например, описание Женщины номер один:

Сам Цезарь над людьми меня вознес,
Свела с Антонием любви слепая сила.
Но пробил час – без ропота и слез
Змею себе на сердце пригласила.

Ну, тут дело ясное – Клеопатра. Номер два тоже не представляет сложности:

Мудрено жену владыки Арагона
Красотой чужих земель смутить,
Но отдам в залог сокровища короны,
Чтоб корабль Колумбу снарядить.

Правда, не припомню, встречал ли я где-нибудь упоминание о том, пользовалась ли королева Изабелла парфюмерией, но, похоже, у нее просто не было другого выхода – ведь в пятнадцатом веке ванн вроде бы еще не принимали… Могу привести вам также описание Женщин номер три, четыре и пять. Потом описания эти постепенно стали усложняться, и где-то к десятой я даже перестал затруднять себя чтением их примет. Так что одному Богу известно, во что все это вылилось к двадцатому номеру… Но чтобы у вас было полное представление, прочту еще одно стихотворение, седьмое или восьмое, не припомню точно:

Сын мой – герцог. Но про имя свое
Умолчу. Одна из причин –
Каждый скажет: любил меня
Мистера Брауна сын.

Это, по-моему, уже вообще какая-то ахинея… Если учесть, сколько сыновей за исторический период произвели на свет бесчисленные мистеры Брауны и сколько из их сыновей…

– Ха… – Вульф перевернул страницу. – Это Нелл Гуин, английская актриса.

Я обалдело уставился на Вульфа.

– Хм… Скажите пожалуйста, а ведь я и вправду что-то такое припоминаю. Кажется, одного из ее дружков действительно звали не то Браун, не то Браунсон… Только он-то здесь при чем? Ее ведь должен был прославить какой-то король?

– Карл Второй. – Вульф явно был горд собой. – Сыну от нее он пожаловал титул герцога. А отец его, Карл Первый, путешествуя в молодости инкогнито но Испании, называл себя мистером Брауном. Ну и, само собой, Нелл Гуин была любовницей Карла Второго.

– Я вообще-то предпочитаю слово «возлюбленная»… Ладно, сдаюсь, ваша взяла. Вы же у нас эрудит, сколько тысяч книг проглотили… А вот отгадайте-ка тогда еще одну загадку, кажется девятую:

Закон, что он издал до нашей встречи,
Женой его мне зваться запретил.
Запрету своему смиренно повинуясь,
До дней последних он меня любил.

– Ну что? – Я щелкнул пальцами. – Кто эта дама?

– Арчи, – он повернул голову в мою сторону, – ты, кажется, собирался куда-то идти?

– Ну что вы, сэр, вовсе нет. Сегодня, во всяком случае, никуда. Правда, Лили Роуэн заказала столик во «Фламинго» и предлагала заскочить потанцевать, но я ответил, что могу вам понадобиться, а уж ей ли не знать, как я незаменим…

– Хм… – Он начал было выходить из себя, но потом передумал, решив, видимо, что дело того не стоит. – Ты хотел уйти и своей назойливостью пытался заставить меня выгнать тебя, свалив таким образом на меня ответственность за свое отсутствие. Ну так ты своего добился. Я настаиваю, чтобы ты наконец удалился и оставил меня в покое.

Вообще-то у меня в запасе было что ему ответить, но он вздохнул и снова углубился в журнал, и я решил приберечь свои каламбуры для другого раза. Когда я уже направлялся в прихожую, из кабинета донеслось:

– Ты перед ужином побрился и сменил костюм.

Вот какие неудобства приходится испытывать, когда живешь и работаешь с великим детективом.

Глава вторая

Накануне я вернулся поздно и, поскольку никаких срочных дел с утра не предвиделось, спустился на кухню только в десятом часу, с удовольствием предвкушая завтрак, который состоял из грейпфрута, овсянки, блинов, ветчины, черносмородинового джема и кофе.

Вульф, как обычно, уже позавтракал у себя в комнате и поднялся в оранжерею для утреннего священнодействия со своими любимыми орхидеями.

– Как приятно видеть, Арчи, – заметил Фриц, выливая на сковородку очередную порцию своего фирменного теста для моего четвертого блина, – что тебе наконец-то некуда спешить и ты можешь насладиться отдыхом.

Я закончил читать заметку в «Таймс», которая была разложена передо мной на специальной подставке, дожевал блин, сделал небольшой глоток кофе и только потом заговорил: