Не подавай виду

Снегопад больше не беспокоил и вскоре впереди показались огни станции. До пансионата отсюда было не так уж далеко и Илья еще мог успеть к ужину, а потом посмотреть с Яном кино и наутро собираться домой.

Однако едва он ступил на платформу, вдали мелькнула знакомая ярко-красная куртка и золотистый растрепанный затылок. Едва не выронив сумку, Илья бросился к сыну и подхватил его на руки.

— Папа, ну ты чего? — смущенно проговорил Ян, вцепляясь в плечи отца и отводя взгляд.

— Ты зачем сюда один пришел? Кто тебя отпустил? — выпалил Илья и хотел добавить еще что-то суровое, но тут до него дошла вся странность происшедшего.

— А откуда ты вообще узнал, что я приеду? — спросил он, посмотрев сыну в глаза. Илье стало слегка не по себе, хотя он не желал в этом сознаться и все еще старался подобрать какое-нибудь приемлемое объяснение.

— Пап, ну не смотри на меня так, — сказал Ян, и Илья почувствовал, что голос у мальчика болезненно дрогнул. — Я боюсь заплакать, а мне нельзя, я ведь уже большой.

— Я же тебе говорил, что этого не надо бояться. Сильный не тот, кто не плачет, а тот, кто не оглядывается на чужое мнение. А когда что-то болит, всегда лучше поплакать, чтобы не запускать болезнь, — ответил Илья и потрепал его волосы, отряхивая с них снежинки.

— Ничего, папа, все уже хорошо, просто я очень за тебя переживал. Мне все время казалось, что там какая-то страшная опасность, только ты мне ничего не хочешь рассказывать.

— Обещаю, что я тебе все расскажу, честное слово. Но чуть позже, когда уляжется, а сейчас надо просто приходить в себя. Я тебя ни за что теперь не оставлю.

— Ты рассчитался за Лену? — тихо и серьезно промолвил Ян.

— Конечно, и за нее, и за ее маму, твою бабушку, и за нас с тобой. И если бы не она, плохие люди навредили бы еще очень многим, так что теперь ты можешь ею гордиться.

— Я буду, — пообещал мальчик. — Только ты больше не исчезай так надолго, договорились?

— Договорились, воробушек мой! А все-таки как ты догадался? Только не говори, что ловил меня тут каждый вечер.

— Да не знаю, просто почувствовал. Будто меня кто-то в спину стукнул, не знаю как объяснить... А чего ты улыбаешься, папа? Я что-то не то сказал?

— Нет, хороший мой, все то, — сказал Илья. — Но все-таки будь осторожнее. Когда ты подрастешь, то сможешь ничего не бояться, но пока тебе надо меня слушаться, ладно?

— Идет! — весело отозвался Ян. — Слушай, пойдем уже, чего тут стоять! Ты же завтра заберешь меня домой?

— Конечно, завтра поедем! А сегодня позвоним бабушке, скажем, что все хорошо, а потом я буду тебя укладывать, поить кофе со сгущенкой и рассказывать сказки. Ты, наверное, по ним здорово соскучился?

— А вот не скажу, — улыбнулся Ян, хотя его голубые глаза предательски блеснули и сощурились, будто в них попала соринка. — Пап, я люблю тебя...

— И я тебя очень-очень люблю, и всегда буду рядом, — заверил Илья.

Во всем остальном он пока не был уверен, но перестал бояться. Ян доверчиво ухватился за руку отца и они пошли к надземному переходу, над которым расплывался сумрак цвета того самого сладкого кофе. А за его сводами под снежным пледом дремал старый суровый Суоменлахти, у которого стало лишь на одну тайну больше.