Не по сценарию

Опускаю голову на сложенные на руле руки. Оно мне надо? Вот правда… Я же себя тупо не узнаю. Кто этот, распустивший нюни, дебил? В жизни я совершенно не такой, и стремился я тоже к другому! Ухаживать мне за Асией было некогда, тут Жанка права, как ни крути. А мне хотелось. Девочку эту, детей, тепла домашнего очага, тишины и покоя при минимуме душевных затрат. По факту всего того, о чем в определённом возрасте начинает мечтать каждый эгоист. А вместо этого она мне душу вынула. За что ее теперь хочется придушить. Но ведь это будет слишком легко. А я… Я хочу, чтобы она помучилась. Чтобы локти грызла, сука, чтоб подыхала точно так же, как я, когда понял, каким был дураком.

Спокойствие, снизошедшее на меня в компании Жанны, перемалывает в труху. Главная вина Асии заключается в том, что своим предательством она не оставила нам ни единого шанса. Вот просто ни единого! А ведь все могло быть так хорошо! Трахая ее в своем доме, в своей кровати, я до конца убедился в том, что это могло стать лучшим, что с нами случилось в жизни. Если бы она все не испортила... Если бы все, что я ни делал теперь, не отравлялось ее предательством. О котором я не могу не думать. Из-за которого я, сука, не могу с ней быть. И не быть не могу тоже.

Что мне остается? Пустить все на самотёк? Ну, надоест же мне ее трахать когда-то?

Может, так и стоило бы поступить. Если бы не одно «но». Трахая Асию, я не насыщаюсь, как было бы логично предположить, а напротив, как будто еще сильнее на нее подсаживаюсь. Мне хочется ее больше. И еще больше. И еще… Может, все дело в том, как она подчиняется? Я не услышал от нее ни единого категоричного «нет», но каждый раз, когда она сдается, я чувствую себя завоевателем, который после долгой-долгой осады взял вожделенную крепость.

По факту, проиграв, я, один черт, ощущаю себя гребаным победителем.

– Разве эта девочка не изменила тебе с каким-то прощелыгой? – спросил отец, когда за Асией закрылась дверь.

– И что? Я ее просто трахаю… – пожал я плечами и, чтобы скрыть от него свои настоящие эмоции, сунулся в холодильник.

– Вот как? То есть ты для всех своих шлюх в семь утра в кондитерскую гоняешь? Кто бы мог подумать, что я воспитал такого джентльмена. – Усмехнувшись, отец перевел ироничный взгляд на пакет из кондитерской. Еще лет десять назад от такой отповеди у меня наверняка бы начали гореть уши, а так я просто пожал плечами:

– Здесь твои любимые круассаны, кстати. Будешь?

Впрочем, мое показное спокойствие вовсе не означало, что слова отца не достигли поставленной цели. Я и до этого знал, что меня не поймут, если я приму эту девочку. Не поймут близкие, но, что гораздо важнее, я сам себя уважать перестану. Отец только подтвердил мои выводы.

Именно поэтому я ее так ненавижу. Как она посмела, а?! Кто дал ей право вот так припирать меня к стенке?! Как ей только в голову пришло, что она может себя у меня забрать? Перечеркнуть все мои планы, лишить остатков веры в людей и в гребаную, мать ее так, любовь? Р-р-р-р…

Еду домой, а обнаруживаю себя в паркинге у дома Асии.

Нет и пяти. Она наверняка спит. Да и похуй. Подошли к концу те времена, когда я дышать на нее боялся. Звоню в домофон, потому как войти в здание можно исключительно при помощи отпечатка пальца. Ну, или если откроют, да...

– Кто там? – льется из динамика испуганный сонный голос.

– Открой.

Замок не сразу, но все же пищит. Поднимаюсь на скоростном лифте. Уши знакомо закладывает. Без стука толкаю дверь. Асия стоит в просторной прихожей, скрестив руки на груди. Я залипаю на мягких полушариях, скованных тонким кружевом пепельно-серой сорочки. И только потом перевожу взгляд выше, отмечая то, каким почти фанатичным светом горят ее глаза.

– Зачем приехал?

– А ты как думаешь? Соскучился. Пойдем, нас приласкаешь.

Демонстративно оттягиваю мотню и вразвалочку прохожу мимо, чтобы Асия не надумала себе ничего лишнего. А то мало ли…

– Пусть вас твоя шлюха ласкает!

Да неужели? Оборачиваюсь. Черти торжествуют.

– Ну, а я о чем, Асия? Не тупи!

Падаю в кресло. Лениво звякаю пряжкой. Может, я и лох, что приполз к ней, обесценивая довольно неплохую ночь с Жанной, но ревность и растерянность в восточных глазах Асии стоят того, чтобы это схавать.

– Я про ту… твою.

– Про мою женщину? – подсказываю.

– Твою женщину? Влад! – вздрагивает Асия, плотнее сжимая руки. – Ну, зачем ты так, а? Нет, я понимаю. В отместку. Хочешь наказать меня, да? Так поздно! Я еще в первый наш раз поняла, какой была дурой. Чего ты еще добиваешься?! Чтобы я лезла на стены, причитая о том, как мне жаль?! Мне жаль! Мне, блин, очень жаль, Влад. Прости меня! Пожалуйста, не надо этого всего… – шепчет сбивчиво, то и дело проходясь язычком по запёкшимся в горячке губам: – Достаточно.

– Что за драма, Асия? Мы же изначально все расставили по местам, – делано удивляюсь я. – Давай, малыш. У меня мало времени.

Подходит! Закусывает дрожащие губы, но ведь идет, да… Садится у ног. Кладет темненькую головку мне на колени, ластится.

– Я не хочу ругаться.

– Так я тоже, девочка… Я тоже.

– Просто скажи, что больше не пойдешь к ней. И все.