Не по совести

Второй – это Михайлов Алексей Борисович, имевший преступное погоняло Слон, полученное им из-за его огромного роста, совмещенного как с мощным телосложением, так и с отъявленной глупостью; говоря по-простому, имея накаченное, сильное тело, он в дополнение ко всему обладал крупной обритой на лысо головой, в которой совершенно не ощущалось наличие разума (про таких людей обычно принято говорить: он бездумный, словно торпеда). Именно такими первоначальными характеристиками и обладал этот двадцатипятилетний мужчина, на вид выглядевший, как минимум, тридцатипятилетним; такое впечатление обуславливалось еще и смуглым лицом, обозначенным округлой формой и «изъеденным» старившими его морщинами, – взгляд серых глаз на нем был наполнен тупостью, выражавшей полное доверие ко всему, что только не делал его более умный криминальный сподвижник; остальные отличительные черты ничуть не умаляли первого впечатления: большие мясистые губы постоянно невольно причмокивали, создавая впечатление, что этот человек совершенно не управляет своей естественной мимикой; носа практически не было видно, лишь на конце круглая «сливка-картошина» напоминала, что он все же присутствует; уши были настолько плотно прижаты к гладкому черепу, что создавали впечатление их либо отсутствия, либо полного сглаживания; челюсти чуть выпирали вперед, придавая ему сходство с бездумной гориллой… одет парень был также, как и его предводитель, в спортивный костюм темно синего цвета, плотно прилегавший к его просто исполинскому корпусу.

Азмира не успела еще даже приблизиться к деревянному перекрытию, отделявшее ее помещение, как в комнату, отталкивая и без того шатающегося папашу, ввалились эти два грозных субъекта, в своих повадках отмеченных дерзкой преступной наклонностью. Отец в это время как раз говорил:

– Дочка, а водку?.. Ты что, разве забыла?

– В сторону, «мерзкий бомжара»! – грубо воскликнул Костя, именуемый кроме этого киллер, а затем небрежно ударил хозяина в грудь и наставительным тоном добавил: – «Пшел» прочь, «вонючая гнида»!

Мужчина, потеряв равновесие, засеменил своими маленькими ногами, пытаясь все же его сохранить, но так и не смог этого сделать, вследствие чего завалился на спину, грузно плюхнувшись на пол.

– Азмира, беги! – только и успел крикнуть он что было мочи, но сие предостережение прозвучало уже достаточно поздно.

Тагиева хотя и бросилась бежать к своей комнатушке, но поступила так, скорее, машинально, чем надеясь спастись: она прекрасно понимала, что никакие фанерные преграды не смогут удержать двух нахальных парней, обезумивших и свирепых, а еще и подкрепленных значительной силой; и действительно, не успела она ухватиться за ручку, как ее запястье оказалось перехвачено Беркутовым; сильно дернув, он бросил красавицу на обоссанный папой диванчик и тут же бросился следом, чтобы не позволить девушке поднять обратно, а заодно и попытаться ее по-хорошему обездвижить. Она, успев на съемной квартире переодеться в обычную одежду, удобную в повседневной жизни и включавшую в себя клетчатую рубашку, кроссовки и джинсы, отчаянно сопротивлялась, отбиваясь всеми своими незначительными силёнками и не подпуская к себе незнакомого человека, дерзкого и грубого, а еще и невероятно настойчивого; с этой целью она пинала его ногами и, как мельница, махала перед собою руками.

– Слон, ты чего стоишь словно пень?! – крикнул Константин, призывая подельника. – Давай помогай! Видишь: «сучка» разбушевалась и я один не справляюсь!

Михайлов, оправдывая сравнение его с бездумной торпедой, получив четкое указание, что ему надлежит дальше делать, незамедлительно кинулся товарищу в помощь и, перехватив энергично трепыхавшиеся прекрасные ноги (бывшие для него, если честно, будто те тонкие спички), приподнял девушку кверху, но при этом опустил ее голову вниз; далее, он развернул ее таким образом, чтобы перед его лицом оказалась ее упругая задница, «аппетитная» и возбуждавшая взгляд, а привлекательная «мордашка» очутилась повернутой к более разумному Беркутову. Главенствующий отморозок присел на корточки, и их глаза встретились, оказавшись друг против друга. Увидев направленный на нее безжалостный взор, горящий яростью и наполненный безудержным гневом, Азмира оторопела и вмиг замерла, испытав «холодящий кровь» страх, ничуть не поддельный и наполненный безудержным ужасом.

– Ты чего ерепенишься? – было первым вопросом, с которого непрошенный гость начал ознакомительную беседу. – Так-то ты встречаешь своих будущих лучших друзей? Я же, странное дело, вдруг почему-то подумал, что здесь мне предложат чашечку чая, – значит ошибся, – он наигранно печально вздохнул, – ну, так как, говорить будем спокойно, или же мой бравый напарник на какое-то время тебя «вырубит», затем мы отнесем тебя в наше скромное логово, где обязательно изнасилуем, а потом будем страшно пытать; в итоге же, поверь на слово, результат все равно будет один: ты непременно сделаешь то, что нам только не нужно… так что мне ему сказать – отпустить тебя или же все-таки стукнуть?