Не по совести

Полковник, сохраняя напыщенный вид, выслушал эту, без преувеличения сказать, пламенную тираду тем не менее молча и никак не прерывая этой отчаянной и красивейшей девушки, отважившейся на такой беспрецедентный поступок – попробовать «поставить на место» полковника полицейского управления; однако одного такого признания ему оказалось мало, ведь отца еще очень заботил внутренний мир своего удрученного сына, поэтому, как только Азмира закончила говорить, он тут же снова спросил:

– Хорошо, пусть будет так, но зачем тогда ты влюбила в себя молодого, грешно говорить, несмышленого еще человека? Надо было при первой же встрече ему открыться, а не затягивать неразумного еще юношу в свои коварные сети – почему ты, – здесь Холод хотел назвать оппонентку «грязной шлюхой», но все же сдержался, – позволила парню зайти в своих желаниях так далеко?

– Она здесь не виновата… – попытался встать на защиту любимой девушки кавалер, до этого времени лишь стыдливо молчавший.

Закончить он свою мысль не успел, так как его беспардонно оборвал спесивый отец, «сверкнув» на сына яростным взглядом:

– Ты вообще, разиня, молчи, пока тебя не спросили! Ты уже и так чуть-чуть не натворил серьезнейших дел, связавшись с падшей до самого низкого уровня женщиной. Хорошо еще, что в тайне от нас она не успела тебя на себе женить – позору было бы на всю нашу огромную область!

Удивительное дело, но на этот раз молодой человек проявил такую яркую черту своего характера, как неотступную, принципиальную твердость, причем он даже не обратил внимания на разгневанный вид отца, не дающий возможности прекословить, а твердым голосом уверенно заявил:

– Я люблю Азмиру еще со школы, а точнее с пятого класса, когда она еще не была проституткой; долгое время, заметьте себе, она и не подозревала, что я питаю к ней какие-то чувства, так что если кого и винить в том, что сейчас приключилось, то только меня – а девушка здесь ни при чем!

Тагиева, удивленная таким благородным поступком, совершенным ее застенчивым кавалером, окинула его взглядом, выражавшим неподдельное восхищение, а в том числе и огромную благодарность, возникшую в результате его поддержки, как нельзя более вовремя оказанной в ее сложной словесной борьбе; вдохновленная отважным поступком, она не смогла обойти кавалера своим признательным изречением:

– Спасибо, Андрей, на этот раз ты, действительно, поступил как настоящий мужчина, – путана выразила ему радушие и, желая уже в конце концов закончить этот тягостный для нее разговор, приготовилась уже подниматься, а заодно и следом добавила: – Надеюсь, на этом можно считать вечер воспоминаний законченным? Если да, то, простите, я и так здесь у вас задержалась, а меня еще ждут состоятельные клиенты, за счет которых мне приходится жить, ведь у меня не было таких благополучных родителей и влиятельного папаши, чтобы дать мне возможность спокойно выучиться и добиться в этой жизни хоть каких-то успехов. Я прекрасно понимаю, что исключительно – каждый! – должен быть на своем месте, иначе говоря, я внизу – вы вверху; и недаром же говорится: рожденный низко ползать, летать высоко никогда не сумеет… ох! на что я только могла надеяться, связавшись с вашей чрезвычайно завышенной личной самооценкой? Найдите уже своему родительскому сыночку достойную девушку, а я свою жизнь устрою как-нибудь и без вашей поддержки – и не сомневайтесь! – сделаю это обязательно, а потом с гордостью смогу смотреть всем вам, богатеям, в ваши чопорные, высокомерные очи…

Здесь она, невзирая на обильные слезы, двумя нескончаемыми ручьями струящиеся по ее испачканным тушью щекам, ослепительно улыбнулась, поднялась со своего «позорного места», вдруг ставшего ей таким неудобным, и, распрямившись гордой осанкой, бесподобной походкой направилась к выходу.

Глава VII. Окончание ночных откровений

Как только одна из самых красивейшая девушек, уподобившись плывущему по волнам великолепному лебедю, мягкой поступью вышла из развлекательных помещений элитного ресторана, отец семейства, невольно провожавший ее взглядом, наполненным уважения, наконец, лишившись объекта своего созерцания, посмотрел грозным взором на сына и торжественно произнес: