Не по совести

– Так вот, в их чересчур настойчивом требовании я им, конечно же, отказал, и с тех пор на меня посыпались крупные неприятности; нам пока удавалось со всем справляться самим, но чувствует мое сердце, что рано или поздно наше призрачное везение все же закончится, – они уже догадались «забить» нам «суровую стрелку», и, считаю, разговор там будет не просто горячим, а очень и очень жарким; говоря по сути, ты как, скажем, посмотришь на такое предложение, чтобы нам всем – кого еще «москвичи» под себя не «подмяли» – выступить против них в едином, дружном порыве? В таком случае у нас будет шанс и отразить жестокое нападение, и «остаться, что называется, всем при своих»; скажу сразу: получив согласие от тебя, к нам в тот же миг присоединяться и «костромские», и «ярославские» – так как в результате, «Чибис», ты ко всему этому отнесешься?

– Полностью отрицательно, – непринужденно ответил нижегородский бандит, подводя машину к военной наблюдательной вышке, одиноко стоящей посреди бескрайнего, чистого поля, – я человек уже далеко не молодой, а потому – ввязываться в какие-то там войны! – считаю «делюгой» абсолютно бесперспективной. Сам я, скажу честно, никого не боюсь, и возьму на себя смелость предположить, что ко мне навряд ли кто сунется, – я очень силен и намерен сейчас же это продемонстрировать.

Договорив эти слова, он вышел из-за руля и направился к трехэтажному зданию, вверху сходящемуся под конус, а первым этажом представляя раскинувшуюся в стороны расширенную постройку; нижегородский бандит жестом руки пригласил Константина идти за ним следом. Они поднялись на самый верх, оказавшись в небольшой «куба-образной» будке, из которой им открывался замечательный вид на крупномасштабные учения, происходившие прямо перед их восхищенно взволнованными глазами и включавшие в себя участие тяжелой танковой техники.

– Что это? – не скрывая восторга, поразился ивановский гость.

– Это именно то самое, – торжественным тоном и обозначившись горделивой осанкой стал объяснять более старый преступник, – что после своей последней отсидки – лет эдак, наверное, семь назад – я имел неприятный случай с нашей полицией, произошедший в одном из находившихся «подо мной» ресторанов; тогда еще со мной был один молодой «мент-курсант», ваш, кстати, ивановский парень, – где он, интересно узнать, сейчас? – погрузившись в воспоминанья, приподнял Чибисов кверху задумчивые глаза; но секундою после, «сбросив» с себя непринятую сентиментальность, уверенным тоном продолжил: – Впрочем, это не так уж и важно. Так вот, с тех самых пор я как раз и занялся тем, что «подмял» под себя всех «мусоров», а заодно и военных, так что в результате всё, что ты сейчас перед собой наблюдаешь, происходит исключительно по моему прямому сценарию и, к слову сказать, жесткому указанию; скажем так, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – и именно поэтому я и привез тебя в этот Гороховецкий учебный центр, чтобы воочию продемонстрировать свою могучую силу; надеюсь, теперь ты отлично понимаешь, что я смогу достойно ответить на любые претензии и что мне совершенно незачем ввязываться в какую-то ненужную авантюру и кровавую «мясорубку». Пока ты там убирал подсылаемых к тебе «беспечных гонцов» и наемных убийц, я нагрянувшим ко мне «неприятным гостям» показывал то же самое, что сейчас и тебе, и, поверь, они отчетливо себе уяснили, что связываться со мной бесполезно; с тех пор меня больше никто не тревожит – так, все ли тебе понятно, дорогой мой воспитанник?

Костя-киллер, молча слушавший восхваляющий себя монолог, кивнул в знак согласия головой, прекрасно понимая, что, при подобном «неудачном раскладе», получить здесь помощи у него никак не получиться, а свалившиеся на него проблемы придется решать исключительно только одними своими силами; единственное, прощаясь со старым другом, он печально заметил:

– Вот так нас и перебьют всех поодиночке; короче говоря, ты больно-то не надейся… твое спокойствие временное – почему? – да всё потому, что сначала они уничтожат всех более слабых, а потом обязательно займутся наиболее сильными; и недаром в народе говорят: судьба судьбой, но выбор всегда за тобой.

На этих словах общение давних приятелей закончилось, и Беркутов направился к своим верным товарищам, преданно дожидавшимся окончания этого трудного разговора. Уже садясь на свое место, Костя-киллер откинулся в своем кресле и с печальной ухмылкой разъяснил печальную суть их дальней поездки одной только фразой:

– Ну, теперь не до жиру, а единственное, остаться бы живу.

Глава XLI. Кто кого