Не по совести

Красавица на минуту задумалась, «прокручивая» в голове все возможные варианты и стараясь из только что ей любимым мужчиной озвученных выбрать единственный, самый правильный, а уже через пару минут решительно согласилась:

– Да, думаю, что пока такой выход будет нам вполне допустимым – но, сразу говорю, мы будем жить в комнате девочки, и ты никоим образом нас касаться не будешь! И только на таких условиях мы останемся сейчас в этой квартире! Если тебя такое положение вещей устроит, то разговор на этом можно считать завершенным.

Деваться опороченному ловеласу было некуда, и, естественно, он тут же и подтвердил, что принял ко вниманию все озвученные условия. В этот момент раздался звонок, возвещавший о прибытии их самой любимой девочки. Прощание было очень тяжелым: с бабушкой она расставалась с большой неохотой, заранее предупреждая родителей, что рано или поздно, но все равно от них убежит и направится к ней, как она утверждала, «домой!»; Однако Ирина Васильевна была женщина и умная, и находчивая, а следовательно, сумела уговорить малютку остаться, пообещав, что непременно будет приходить ее навещать, причем вместе с папой Андреем (как это не покажется странным, только его Диана и считала настоящим отцом и никому другому не позволяла занимать это исключительно благословенное место).

В то же самое время, как девочку убеждали остаться с матерью и ее настоящим родителем, в особняке Кости-киллера происходил разговор, касавшийся, между прочим, обоих этих людей.

– Ты случайно не помнишь ту шлюху, что работала на нашей «точке», вместе с моей Анжеликой… ну, в самом начале, когда мы только все начинали? – ни с того ни с сего поинтересовался Михайлов, когда они со своим давним другом уселись завтракать.

– Конечно же, помню, – утвердительно кивнул головой предводитель, не забывая энергично водить челюстями, – но она тогда вышла замуж за «опера»; а с «ментами», как ты знаешь, мы пока не воюем – любопытно, а к чему ты это сейчас спросил?

– Только к тому, что с «ментом» она уже давным-давно не живет, – простодушно ответил огромный верзила, начиная проявлять непривычные для него мыслительные процессы, – и это мне кажется странным.

– Что же здесь необычного? – недоверчиво сморщив лицо, Беркутов между тем заинтересовался рассказанной ему новостью. – Пожили люди какое-то время, потом друг другу надоели – вот взяли и разошлись, – на секунду он задумался, а дальше высказал уже свое виденье этой проблемы: – Но мысль интересная: та «девочка» приносила нам немалую прибыль и пользовалась довольно значительным спросом; стало быть я совсем не думаю, что за столь недолгое время она смогла растерять свои бесподобные внешние данные… только я вот никак не пойму, к чему ты мне сейчас это говоришь, – хочешь предложить вернуть ее в «бизнес»?

– Нет, собственно, ни о чем таком я даже и не подумал, – возразил великан, придав звероподобной физиономии выражение крайней задумчивости, что было на него далеко не похоже.

– Но в этом случае только эта мысль заслуживает внимания, – произнес Константин, перестав на минуту жевать и пристально уставившись на своего давнего компаньона, – однако, я вижу, тебя беспокоит что-то другое – что это, мой большой брат? – поделись со своим старым товарищем.

– Ты, наверное, в курсе, Костя, что с одной из наших шалав у меня установились более теплые отношения, чем, скажем, со всеми другими, – здесь Михайлов отвел глаза в сторону, как будто чего-то смущаясь.

– Да, – подтвердил предводитель, ухмыляясь невольному проявлению слабости, случившемуся в том числе и у этого беспощадного человека, – мне известно про твое особое отношение к красавице Анжелике; но я опять не пойму: у вас что, с ней уже до такой степени всё серьезно, что ты собираешься снять ее с «точки»? Если так, то я возражать не буду; для нас сейчас это вполне приемлемо, а счастье моего верного друга – это и мое удовольствие тоже.

– Нет, нет, – выразил огромный верзила энергичный протест, мотая «гориллообразным» лицом то вправо, то влево, – тут дело в другом, – в этот момент Беркутов уставился на него грозно, всем своим видом требуя подробнейшего рассказа, – эта упомянутая мною Азмира, уходя от своего «мужа-ментёнка», вдруг заявилась к моей Анжелике и временно попросилась к ней на квартирный постой – как давняя подруга, та, естественно, согласилась. Потом она несколько раз уходила и потом опять приходила, пока однажды не приехал ее очередной кавалер и не набрался наглости заявиться прямо в мое жилище, – он так и продолжал считать дом Гордеевой самым каким ни на есть своим, – я тогда еще подумал, что он заявился к моей неверной подруге, и даже устроил ей хорошую взбучку; но затем меня эти шалавы настоятельно убедили, что мое предположение не соответствует истине. Однако – как ты, наверное, знаешь? – я не такой уж и полный дурак, поэтому и решил – ну, так, на всякий случай – проверить, что это за такой «гусь» прибился к моему красивому «стаду», – он на миг замолчал, а следом одним выдохом выдал: – И ты даже не представляешь, что мне удалось в связи со всем этим выяснить!