Не по совести

Гордеева Анжелика Сергеевна была самой старшей среди всей «великолепной четверки», квартировавшей «приемные апартаменты»: ее возраст перевалил за двадцать пять лет; основываясь на этом существенном обстоятельстве, она даже пользовалась некоторым уважением среди остальных, более молодых, проституток. Говоря о ее внешности, можно сделать вывод, что для представительниц слабого пола она была довольно высокого роста, в связи с чем редкий случай, когда бы она отваживалась надевать туфли на каблуках, предпочитая носить остроносые балетки-лодочки; фигура девушки была сложена несколько хуже, чем у той же Азмиры, и не имела таких четко очерченных форм – она была, как это принято говорить, более, что ли, плоской; таким образом, ее грудь едва ли доходила до второго размера, а талия хотя и была, но при этом если где и выделялась, то только в развитой ягодичной области; в итоге, единственное, что действительно отличалось у нее сексуальностью, так это длинные, прямые и очень красивые ноги, росшие «словно бы из ушей», и вольно или невольно они останавливали на себе взгляд любого мужчины, умеющего ценить все прекрасное; но не одно только это качество являлось ее внешним достоинством – невероятно восхитительное лицо затмевало своей привлекательностью даже прекраснейшие очертания, отмечавшиеся у ее ближайшей подруги Тагиевой; во всяком случае оно имело чуть продолговатую форму, великолепно сложенную, почти идеальную и без каких-либо внешних изъянов, а еще и выделялось большими голубыми глазами, увенчанными длинными накладными ресницами, украшенными нанесенной на них черной тушью, своей загнутой линией выходящей далеко за разрезы; веки имели макияж, сравнимый разве что с разноцветной бабочкой – столько на нем было разнообразных оттенков; белая кожа являлась настолько гладкой, что возникали сомнения, а есть ли на ней вообще какие-то поры; носик небольшой, обладавший чуть заметной горбинкой, придавал личику еще большую миловидность. В этот раз – припухлые губки обильно напомажены в коричневый цвет и очерчены яркой обводкой; подбородок слегка выпирает, но это ничуть не портит общего впечатления; ослепительные длинные волосы, выдавшие принадлежность к знойной блондинке, были распущены пышной прической и опускались за плечи; одежда ее состоит из разноцветной футболки, кожаной, очень короткой юбки и сетчатых колготок, отмеченных интересным рисунком – вот в таком интересном виде она и предстала перед Азмирой, приведя с собой на квартиру и своего очередного клиента.

Пока девушка, закончившая «трудовую смену», снимала с себя эротическое белье, сразу же загружая его стираться и переодеваясь в обыкновенные «шмотки», вновь пришедшая путана расположилась в их единственной комнате и, «не откладывая в долгий ящик», начала ублажать приведенного с собой в «приемные апартаменты» клиента. Приняв на кухне обычный, обывательский, вид, то есть облачившись в уже знакомые джинсы и клетчатую рубашку, Тагиева, не переставая терзаться в страшных сомнениях, не удержалась (что было недопустимо!) и вежливо постучалась в комнату, где «развлекалась» ее подруга:

– Анжелика, можно тебя на минутку: есть дело, очень серьезное и не терпящее никаких отлагательств.

Изнутри, где до этого слышался непринужденный, наполненный веселостью, смех, практически в ту же секунду послышалось недовольное ворчание, содержавшее в себе, скорее, раздраженные, нежели дружественные оттенки.

– Ну что еще? – спросила Гордеева, выходя в прихожую, разделявшую кухню и комнату, и накидывая на себя атласный халатик; одновременно она перетянула его тоненьким пояском. – Что могло случиться такого, что ты отрываешь меня от клиента?

– Понимаешь, какое дело, – неуверенно начала Азмира, увлекая подругу вслед за собой и отстраняя ее от двери, – позавчера у меня были два очень отвратительных типа, которые имеют прямое намерение – взять под контроль наш сомнительный бизнес, как ты знаешь, и так не отличающийся большими доходами; в общем, они требуют делиться с ними деньгами.

Более старшая девушка, она в большей части обладала несколько более развитым умом и, наверное, какой-то даже сообразительностью; однако в этом случае она, совершенно не думая, грубо отрезала:

– Пошли они на «хер»! И если это все, что тебя беспокоит, тогда я пошла и дальше «работать», а то, извини, просто так, исключительно за красивые глазки, никто не заплатит: денежки полагается как следует отработать, – она неприветливо усмехнулась, – сама-то небось на всякую «херню» не отвлекалась, а добросовестно «трудилась» полную смену – так чем я-то от тебя, такой продуманной, отличаюсь?

На этих словах она повернулась, чтобы немедленно отправиться с кухни, но вдруг остановилась и, вернувшись назад, положила Азмире на плечо свою руку и уже более мягко добавила:

– Не переживай, подруга, прорвемся… Короче, если еще раз «наедут», тогда и будем думать, а пока иди отдыхай и не бери себе в голову.