Не плачь, Рапунцель!

Новогодняя выставка работ петербургских художников порадовала разнообразием представленных произведений. Мои мальчики, муж и сын, надолго застряли у действующих моделей деревянных щелкунчиков. В их крепкие челюсти все желающие собственноручно загружали орехи из корзины, специально поставленной рядом, а после с удовольствием съедали добытые ядра. Я посмотрела, как азартно мои любимые эксплуатируют щелкунчиков, и поняла, что ужином их можно не кормить.

Боря и его подруга, по совместительству – менеджер, не отлипали от витрин с работами художников-ювелиров: то ли вдохновлялись, то ли изучали работы конкурентов.

Мы с Архиповым составляли компанию Ирке и Кружкину. Они принимали поздравления у портрета прекрасной дамы с котом и игрушками, который организаторы выставки почему-то переименовали – теперь он назывался «Предпраздничный вечер».

Портрет определенно удался. Особенно хорошо получились сияющие распущенные кудри Ирки и выразительная морда кота, на которой читалось плохо замаскированное страстное желание наподдать лапой по ближайшему елочному шару. По справедливости, Волька тоже должен был присутствовать на выставке и принимать поздравления. Я сделала несколько фото картины и толпящихся вблизи нее поклонников нового шедевра, чтобы отправить их тетушке.

В специально затемненном углу зала красовались загадочные и прекрасные светящиеся штуковины, изображающие рождение сверхновой, коллапс черной дыры и прочие бытовые сценки из жизни галактики. Я засмотрелась на что-то космическое, и Ирка, подкравшись ко мне незаметно, торжествующим шепотом спросила:

– Понимаешь теперь, почему я не могла не купить тот чайник с синей подсветкой?!

Чайник с синей подсветкой стал минимумом, до которого мне удалось уменьшить размер избыточной щедрости подруги, желавшей подарить мне холодильник.

– Потому что это очень красиво, – кивнула я и оглянулась на творение Кружкина: – Хотя лучшее, что есть сегодня на выставке, – это твой портрет.

– Особенно удачно кудри получились, – согласилась подруга. – Вот, кстати, хотела спросить: как ты догадалась, что весь сыр-бор был из-за дедушкиного антилысина?

– Отличное название – «Антилысин», – похвалила я. – Запомни или запиши, пригодится, если дойдет до коммерческого производства.

Тетрадку-то мы участковому отдали, но страничку с рецептом чудодейственного средства сначала так и сяк сфотографировали. Я хоть и не лысая (тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!), но всегда мечтала о косах Рапунцель и теперь очень надеялась, что у нас получится разобрать подпорченные болотной водицей записи Графыча. Да там не так уж много загадок: в одном месте непонятно, что нужно добавить – две ложки мыла, мела или масла, в другом – какого отвара подлить: багульника или болиголова. Ничего, попробуем все варианты. Главное, найти побольше лысых добровольцев для экспериментов…

– Догадалась далеко не сразу, хотя подсказок получила предостаточно, – я вернулась к теме. – И первая из них была совсем не про волосы, как ни странно. Чайковский, когда мы в первый раз к нему наведались, жаловался, что мигранты документы показывают то ли свои, то ли чужие – не разберешь.

– «Вроде лицо похоже на фото в паспорте, но они же все как близнецы-братья», – припомнила Ирка. – И впрямь подсказка!

– Ну и про волосы все время что-то было. Меня будто подталкивали в правильном направлении, как слепого котенка к миске с молоком, – призналась я. – Но я все время отвлекалась, и отдельные чешуйки никак не складывались в целую рыбину.

– Необычное сравнение, – оценила поэтесса. – Почему чешуйки рыбины? Обычно говорят про кусочки мозаики или пазла.

– У меня то и дело возникало ощущение, что она тихо ходит в глубине – чудо-юдо-рыба-версия, иногда посверкивает боками, а полностью увидеть себя не дает.

– О, про сверкание и блеск: я же купила две пачки бенгальских огней! – Ирка сменила тему.

– Всего две? – удивилась я, зная выдающуюся запасливость подруги.

– Считай, это пробники – посмотрим, какие огни горят эффектнее, и тогда я сделаю основную закупку. Напомни, когда будем на улице, провести эксперимент.

На улице мы оказались уже поздним вечером – ушли с выставки чуть ли не последними, перед самым ее закрытием: Ирка желала максимально насладиться их с Кружкиным (и отсутствующим котом) триумфом. Дружной веселой компанией вывалились из метро на Невский проспект и сразу услышали живую музыку.

– О, это же та группа, на мелодию которой я стихи написала! – узнала музыкантов моя подруга.

– А я знаю этих ребят, у них солист Ромка, мой одноклассник, – объявила Джульетта и тут же потащила Ирку знакомиться с рокерами.

– А про огни ты не забыла? – напомнила я подруге, когда она вернулась.

– Точно! Огни! – Ирка шлепнула себя по лбу и полезла в торбу.

Погодка выдалась так себе. Прогноз обещал в Питере ветер семнадцать метров в секунду, и не обманул. Мощный зюйд-вест продувал проспект насквозь, как саксофон: с музыкальным воем и свистом. Запалить на таком ветру бенгальские огни от зажигалки никак не получалось, пламя гасло.