Не плачь, орчанка!

Куворк метнулся к стене и снял с крюка серебряный лист в раме. Поднес его Люсиль. Та некоторое время сосредоточенно рассматривала свое отражение.

— Я не похожа на себя, — сказала растерянно.

— Я предупреждал… — начал Антон, но Куворк дал знак ему молчать.

— Ты прекрасна, высокородная. Никто в Руме отныне не сравнится с тобой!

— Ты так считаешь? — недоверчиво спросила Люсиль и посмотрела на Антона. Тот молча кивнул.

— Хорошо! — сказала Люсиль. — Я выполню свое обещание. Приходите завтра. Вы уже наняли воинов?

— Нет, — ответил Куворк. — Только собирались.

— Вот и не делайте этого без меня.

— Как скажете, госпожа! — поклонился Куворк, отдал зеркало, после чего они вышли. Люсиль, оставшись одна, долго разглядывала свое отражение. Потревоженные Силой, ткани распухли и отекли, но Люсиль все люовалось. У нее теперь есть лицо! И, как она успела заметить, не хуже, чем у исцелившего ее хумми. Тот, пусть и не хотел, но выполнил обещание. Что ж, и она сдержит слово. Подготовить несколько десятков воинов — пустяк. Она это знает и умеет. Несколько месяцев придется прожить в дальнем замке — не беда. В походах бывало и хуже. Главное, чтобы странный хумми не решил, что она обязана ему больше договора. Еще вздумает приставать…

Люсиль вдруг с удивлением осознала, что она не против. Ну, чтобы приставал. Она затрясла головой, прогоняя эту мысль. Он ей не пара. Какой-то провинциальный лоф, да еще хумми! Однако мысль не отстала. Раздосадованная Люсиль разжала кулак и посмотрела на утративший цвет камень. Его следовало выбросить, но Люсиль, поколебавшись, спрятала в кошелек. Она не могла бы ответить, зачем. Затем встала и направилась к двери. Следовало ознакомить слуг с ее новым лицом. И объяснить им, что произошло.

9

Вилорк шагнул за порог и замер. Внутри дома было сумрачно. Узкие окна с кусочками мутного стекла слабо рассеивали полумрак в комнате.

— Проходи ближе! — раздалось впереди. — Не задерживай!

Голос принадлежал женщине. В нем слышались повелительные нотки.

Вилорк подчинился. Сделав с десяток шагов, он оказался перед столом. За ним сидели двое мужчин и женщина. Последняя оказалась молодой и очень красивой — у Вилорка замерло сердце в груди. Из мужчин один оказался пожилым орком ("лет 35", — определил Вилорк), второй, явно хумми, был моложе. На груди у хумми висел медальон — высокородный. "Лоф Гонсея", — догадался Вилорк. Такой же медальон висел и на шее женщины. Вилорк знал, что она иль. В доме Люсиль и шел набор в воины. Но лицом женщина походила на хумми.

— Как звать? — спросил молодой.

— Вилорк, высокородный!

— Раздевайся! — хмуро бросила женщина. — Одежду клади на лавку.

Вилорк молча подчинился. О том, с себя нужно снять все, говорили выходившие из комнаты претенденты. Еще поведали, что голых мужчин разглядывает женщина. При этом она щупает их и крутит. Об этом орки говорили смущенно, но некоторые — с восторгом. Не каждый может похвастаться, что тебя трогала высокородная иль.

Скинув одежду, Вилорк встал перед столом.

— Слишком тощ, — хмыкнула женщина на иль, — какой из него воин?

— Я жилист и вынослив, — возразил Вилорк на том же языке.

— Знаешь иль? — удивилась высокородная.

— А также читаю и пишу, — сообщил Вилорк. — По-оркски тоже. Хорошо считаю.

— Вот как? — заинтересовался лоф. — Сколько будет от сорока семи отнять девять?

— Тридцать восемь, высокородный.

— А к пятнадцати прибавить двадцать три?

— Тоже тридцать восемь.

— Подойди!

Вилорк подчинился. Молодой маг придвинул к нему лежавшую на столе в стопку листков (Вилок рассмотрел, что это не кожа) и протянул странную цветную палочку. Перед этим он нажал на нее с торца и палочка чуть слышно щелкнула.

— Пиши! На иль, — маг на мгновение задумался. — "В лесу родилась елочка".

Вилорк взял палочку и быстро набросал продиктованный текст. К его удивлению острый кончик странного писала мягко скользил по плотному материалу, оставляя заметный след. Даже остро отточенное гусиное перо так не может.

— А теперь по-оркски: "В лесу она росла. Зимой и летом стройная, зеленая была…"

— Готово, высокородный!

Вилорк положил писало на стол и придвинул лофу листки. Тот взял и протянул их пожилому орку.

— Ни единой ошибки! — заключил тот.

— Кто учил тебя? — спросил лоф.

— Мой бывший господин, высокородный Итиль. Он был добр ко мне.

Вилорк не стал уточнять, что Итиль приходился ему отцом. Бастардов у лофа много. Но мать Вилорка была его любимой наложницей. Эту любовь лоф перенес на сына. Он выделял его среди прочих, учил читать и писать. Что, впрочем, не сказалось на положении мальчика. Слуга есть слуга, пусть даже он сын лофа.

— Почему ты оставил господина? — спросил немолодой орк.

— Он умер, и мне пришлось искать место.