Не пара (ЛП)

Условно-досрочное освобождение подразумевает, что я буду находиться на испытательном сроке и буду обязана соблюдать условия, поставленные надзорным инспектором. Но, по крайней мере, я не буду находиться здесь.

Я выхожу из этой преисподней.

Я стараюсь сдерживать облегчение, которое испытываю.

Не буду давать волю чувствам до тех пор, пока я не выберусь отсюда и не вернусь в реальный мир.

Мир, в котором я верну назад свою жизнь. Мир, в котором я могу вернуться к единственному человеку, который когда-либо имел значение для меня.

Мой брат, Джесс.

Я говорю мой брат, но на самом деле он мой ребёнок. Когда мне было шестнадцать, а Джессу — шесть, наша никчёмная наркозависимая мать забила на нас, исчезла со всеми деньгами, что мы имели, и оставила брата на моё попечение. Но, по правде говоря, я растила его с самого рождения, потому что единственное, о чём беспокоилась моя мать — это она сама, наркотики, а также тот, с кем она в то время трахалась.

Когда она сбежала, я бросила школу и устроилась работать на завод, чтобы добывать деньги на пропитание и одежду для Джесса и оплачивать аренду и счета. Не самая шикарная работёнка, но зарплаты хватало. Еле-еле. Мы ограничивали себя во всём. Я покупала самую дешёвую еду и ходила в супермаркет прямо перед закрытием, чтобы купить продукты со скидкой, такие как, например, консервы в повреждённой упаковке. Иногда они нарочно закупали такие консервы. Одежду я покупала в секонд-хэндах. Я делала всё, что могла, чтобы хоть как-то протянуть до зарплаты.

Было тяжело, но я всегда заботилась о том, чтобы Джесс был в порядке. Он был важнее всего.

Для меня он всегда важнее всего.

Я проработала на заводе год, но меня уволили, когда начались сокращения. Сокращали работников в соответствии с их стажем. Я была последним нанятым на завод работником, поэтому меня уволили в первую очередь.

До того, как я нашла новую работу, нам было очень тяжело. У меня не было никаких сбережений, потому что никогда не было лишних денег, которые можно было бы отложить на чёрный день.

Я пыталась устроиться на работу, но меня никуда не брали, потому что у меня не было образования. Я получала социальное пособие от государства и пособие по уходу за ребёнком, приходившее на имя матери — да, я подделывала её подпись, но этого всё равно не хватало на нас двоих. И я не могла сказать социальным работникам, что нам нужно больше денег, ведь, если бы они узнали о том, что наша мать бросила нас, они бы забрали Джесса. А я не могла потерять его.

Какое-то время было очень туго. Бывали дни, что я вообще ничего не ела, чтобы Джессу досталась еда.

Я могла бы попросить помощи у моей лучшей подруги, Сиси, но я должна была справиться со всем этим самостоятельно. Джесс был под моей ответственностью.

Чуть позже, мне, наконец, улыбнулась удача, и я получила работу на неполный день: мне нужно было расставлять по полкам продукты в супермаркете. Через неделю я устроилась ещё и официанткой на полставки. Эта работа была вечерней, и, к моему неудовольствию, мне приходилось покидать Джесса, но за ним в это время присматривала Сиси.

Так я работала в течение полугода, пытаясь, в то же время, устроиться на полноценную работу. В конце концов, я попала на работу в этот первоклассный ювелирный магазин. Я едва ли могла поверить, что смогу заполучить ее. Понимаете, собеседование прошло отлично, но у меня не было образования, а местечко было шикарным. Но по какой-то причине управляющий что-то увидел во мне и дал мне работу.

Это было самым лучшим... и худшим событием в моей жизни.

Самым лучшим была оплата. Я получала больше, чем зарабатывала прежде на двух работах. Я обучалась торговле в ювелирном бизнесе и могла быть с Джессом каждый вечер.

Однако я и не догадывалась, что четыре года спустя меня обвинят в краже драгоценностей на сумму в сотни тысяч фунтов, и я отправлюсь за решётку.

Не догадывалась, что потеряю всё.

Потеряю Джесса.

Моего ребёнка. Мою семью.

Я хочу вернуть его.

Я верну его.

Я не видела и не говорила с ним уже полтора года, и это просто убивает меня.

Наше общение проходило только по переписке. Ну... как общение. Не совсем. Я писала ему, но он ни разу не ответил мне.

Он зол.

Потому что я не разрешала ему навещать меня, пока я находилась в тюрьме.

Он думал, что я бросила его.

На самом деле я просто не могла вынести и мысли о том, чтобы видеть его в этих стенах. И я не хотела, чтобы он посещал такое место.

Я никому не разрешала навещать меня. Даже Сиси.

Таким образом, полтора года я не видела и не разговаривала ни с кем из тех, кого я любила.

Моё сердце неистово колотится у меня в груди, и я продолжаю идти за офицером Роман. Я жду, пока она отпирает дверь и затем ведёт меня через неё к проходной.

Я не видела эту часть тюрьмы с тех пор, как прибыла сюда.

Я выглядываю в окно. Сердце бьётся, нервы натянуты, и я так взволнована!

Я выхожу отсюда. Я возвращаюсь к своей жизни.

К жизни, которую у меня украли.

Офицер Кендалл передаёт мне пластиковую тару и говорит:

— Вещи, с которыми ты прибыла.

Открыв коробку, я заглянула внутрь.