Не овладеешь ветром

Нахмурившись, он хотел было вступить в спор, но припомнил, что она и так вся промёрзла, поэтому сейчас не лучшее время для доказывания своей правоты.

– У тебя две минуты, – буркнул он и вышел.

Сперва он планировал было послать дежурившего снаружи матроса в камбуз, за едой и горячей водой, но тут до него дошло, что так ему останется весьма глупо торчать под дверями собственной каюты. Это обстоятельство его разозлило, и он решил пойти в камбуз сам. По дороге вспомнил, что у неё изранены ноги, и было бы неплохо заняться их лечением, поэтому отправился искать мази – они где-то точно были, но он не помнил, где именно, а лекарь остался на берегу.

Две минуты неожиданно растянулись на четверть часа.

Когда он всё же вернулся, то обнаружил, что предоставленная сама себе Нари занялась проблемой с ногами самостоятельно, и уже умудрилась разорвать что-то из его имущества себе на бинты и начать перевязывать ступни.

– Ты совсем сбрендила? – пытаясь аккуратно сгрузить всё, что притащил, раздражённо вопросил Кьерин. – Хочешь умереть от заражения крови?

– Хочу! – дерзко сверкнула она на него непокорными глазами.

Он на секундочку завис. Глаза её были светло-серые, прозрачные, похожие на светящееся после ветреной грозы небо.

Тряхнув головой, он ворчливо отметил:

– А если не умрёшь, а если тебе только ноги отрежут?

Она скривилась.

Досадливо фыркнув, он принялся готовить себе плацдарм для дальнейших работ: откопал тазик, наполнил водой, достал подходящие тряпки и бинты.

Она следила за ним настороженным тревожным взглядом.

Наконец, закончив с приготовлениями, Кьерин сел прямо на пол перед нею, невозмутимо задрал платье ей на колени – она вздрогнула и хотела было отпрянуть, но он уверенно удержал ближайшую к нему ногу за лодыжку и принялся аккуратно, с помощью промоченной тряпицы, стирать с неё грязь и кровь.

Нога её ощутимо дрожала; он подумал, что она так и не смогла согреться, и, не отрываясь от своего дела, напомнил:

– Там горячий обед на подносе, поешь.

Она, впрочем, не спешила последовать его совету.

Некоторое время молчала, потом тихим бесцветным голосом спросила:

– И часто это ньонские князья моют ноги своим наложницам?

Он поднял на неё взгляд. Лицо её, совершенно оторопевшее, весьма его рассмешило.

– Никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь так делал, – насмешливо ответил он, переходя ко второй ноге.

Она вздрогнула, когда он начал её протирать, но не отдёрнула.

– Я бы и сама справилась, – наконец, весьма недовольно заявила она.

– Сказала девушка, которая только что призналась, что хочет умереть от заражения крови, – язвительно хмыкнул он, закончив с омыванием и берясь за лекарства. – Я лучше уж перестрахуюсь, Нари. – На чистую тряпицу накапал спирту и предупредил: – Осторожно, сейчас будет больно.

– Уж поняла, – скривилась она и деревянно застыла.

Кьерин постарался действовать максимально аккуратно, но ступни её были содраны в кровь там и сям: она, не глядя, бежала по камням и сухим веткам. Она вздрагивала и едва слышно сквозь зубы шипела от прикосновений проспиртованной тряпки; руки его отчего-то начинали дрожать. Он злился сам на себя и тоже шипел сквозь зубы какие-то ругательства.

Это обстоятельство вызвало у неё смешок.

– Больно мне, а материтесь вы! – высказала она, и тут же поморщилась от стрельнувшей в ступне боли.

– Ты же не знаешь ньонского? – подняв голову, прищурился он.

– Так по интонации очевидно, – вздохнула она, поёжилась, пошевелила пальцами на ногах и жалобно спросила: – Много ещё?

– Нет, – отрезал он, возвращаясь к необработанным царапинам.

Их количество и глубина оказали на него самое раздражительное действие.

– А давай ты больше не будешь бегать босиком? – хмуро предложил он, закончив, наконец, с дезинфекцией, и перейдя к заживляющей мази.

Она облегченно вздохнула и в его же тоне отреагировала:

– А давайте вы больше не будете меня запирать?

Он зыркнул на неё возмущённо; она ответила ему не менее возмущённым взглядом.

– Так хотелось свести более близкое знакомство с моими людьми? – хмыкнул он, перевязывая ей ступни.

Нари ничего не ответила, но поджала под себя ноги сразу, как только он закончил, и тут же независимым гордым жестом оправила подол.

– Пообедай, – велел он, поднимаясь.

Она ничего не ответила, глядя на него недовольно и обиженно. Влажные волосы её, потерявшие где-то косынку, стали уже подсыхать и золотились на её плечах лёгким светящимся облаком. Нежная кожа шеи контрастно выступала из-под мужского строгого ворота рубашки, отчего Нари казалась ещё более хрупкой и женственной.

От её красоты у него перехватило дыхание.

Сглотнув, он отрезал:

– Буду вечером. – Затем быстро добавил: – За портами с палубы следят теперь.

– Не дурочка, – зло зыркнула она на него.

Он мягко усмехнулся, но ничего не ответил и вышел.

…вернулся он гораздо позже, чем предполагал: слишком много дел требовали его внимания и непосредственного участия. Часть людей оставалась на острове, часть возвращалась с ним; нужно было расположить в трюме захваченных рабов, разобраться с добычей – что брать, что оставлять… дележи, споры, доходящие до драк!