Не обожгись цветком папоротника

Случай помог им поговорить в разгар сенокоса. Сено тогда косили на дальнем лугу, поэтому поехали всей семьёй на несколько недель с ночёвками. Случилась нужда в хлебе и белье, отец и послал её, как добрую наездницу, в селение. А по дороге её нагнал Еремей. Тоже в седле.

Оставшуюся часть пути ехали неспешно, рядом.

Еремей рассказал, что увёл волка далеко от людей, в глухие места. То, что свободная волчица выбрала его четвероногого товарища, хороший знак. Будет волчья стая, волчья семья, а рядом с селением его держать нельзя, худо будет и селению, и волку.

Еремей увлёкся, рассказывая о волчьих повадках, о том, какие они умные и отважные. Василиса только дивовалась, даже дед столько о волках не знал.

– Волки, если нашли друг друга, то это уже на всю их волчью жизнь. И главным в стае бывает не только вожак, но и волчица. Когда волчица спит, волк её охраняет, – закончил Еремей свой рассказ.

– Откуда ты столько знаешь?

– А ты не слышала разве мою историю?

– Я слышала про волчью лапу.

Еремей промолчал. Василиса смутилась, постаралась исправить положение.

– Но, наверное, это напрасные разговоры. Да и от кого пошли эти слухи – тоже неясно. Мать твоя, тётка Пыря молчит.

– Нет, не мать эти разговоры развела. Но слухи верные. Смотри.

Еремей слез с коня, сел на пригорок и стал разматывать онучу. Лошадка Василисы тоже остановилась, сама же девушка пребывала в нерешительности. Ей было страшно от неизвестности. Что она сейчас увидит? Волчью лапу?

Но нет, нога была обычной, только слишком белой, Незагорелой. Еремей, казалось, сам на мгновение замер в нерешительности, потом показал подошву. Василиса ахнула. На подошве ноги был чёткий рисунок волка. Голова зверя с оскаленной пастью.

– Что это?

– Сам не знаю, – Еремей стал обуваться. Василиса ждала. Через какое-то время они вновь продолжили путь.

– Что я про себя знаю? Да, почти ничего. Знаю, что четырнадцать лет назад меня, младенца, принесла на руках неизвестная женщина. Кто она? Моя мать? Её никто не видел, не говорил с ней. Она ушла с волхвом. И пропала. Может быть, она умерла? Волхв молчит. Но я слышал, что в той стороне, между востоком и севером, – Еремей махнул рукой, показывая направление, – живёт племя людей, и они называют себя волками. Когда-нибудь я дойду до них.

Василиса и Еремей посмотрели в ту сторону. Леса, леса, леса тянулись к горизонту. Там, в неведомой дали неведомые тайны. Может быть, одну из них им удастся узнать.

25

– Тять, а мы будет птичек выпускать? – первой не выдержала Тиша.

– Будем, сейчас и пойдём, зови всех, – Ивар взял клетки и пошёл во двор.

Птичек было немного, по количеству людей в доме, и ещё одна, случайно попалась, оставили про запас. Во дворе собралась вся семья. Ивар доставал по одной и передавал сначала в жадные и нетерпеливые ручонки младших детей, потом в не менее жадные и нетерпеливые, но скрюченные от старости ручонки баушки, затем – старшим. Напоследок, двух красавцев щеглов оставил себе и жене.

– Айка, смотри не прижми сильно, а то удушишь. Легонечко.

– Ти… ти, – лепетал Айка, и так сжимал жаворонка пальцами, что было ясно, если не поторопиться, птичке будет конец.

Василиса задумчиво смотрела на свою синичку. Маленькая головка с чёрной шапочкой и белыми щёчками нервно вертелась из стороны в сторону. Василиса поднесла её к своим губам, а потом подбросила вверх. Без слов.

Тиша звонко закричала:

– Жаворонушки, летите!

Нам зима-то надоела

Много хлебушка поела!

Вы летите и несите

Весну красную, лето жаркое!

Все подхватили весёлые слова и выпустили птиц. Миг, и унеслись они на вольную-волюшку, а люди с улыбками смотрели вслед.

– Тять, а ещё одна осталась. Кто её будет выпускать?

В маленькой клетке сидел чиж. Ивар озадачено поглядел на него, действительно, кому его отдать?

– Тятенька, а можно я Хыле птичку отнесу?

Ивар долго молчал, задумчиво глядя на Тишу. Дружба с несчастной девочкой оказалась для него неожиданной. Ничего доброго от неё он не ожидал. Но и запретить – тоже не по-христиански.

– Можно, – наконец неуверенно произнёс он.

Тиша подпрыгнула от радости и всплеснула руками.

– Только надо дождаться, когда на плетне появится синяя ленточка. Это значит, что Хыля дома одна. Тогда и можно.

Ивар нахмурился. Оказалось, что всё ещё хуже, чем он думал.

26 ГОД НАЗАД

Глухие удары била разносились над селением, порождая тревогу в сердцах. Только что все были заняты делом, начиналась страда, и, значит, каждая минута дорога. Но враз руки оставили занятия, и все, кто мог ходить, поспешили на площадь.

Впереди бежали ребятишки, за ними люди постарше, в конце еле плелись старики и старухи. Вскоре площадь была переполнена. Места едва хватало. Ещё не зная, в чём дело, люди оглядывались, нет ли где дыма, уж не пожар. Били тревогу.

У била стояла Кисеиха и Кисей. Головы их были опущены.

– Что случилось? Откель беда? – раздались вопрошающие голоса со всех сторон.

– Лю-у-уди, помоги-и-ите, – вдруг заголосила Кисеиха.

Кисей молчал.