Не нужно обещаний

— Ты никогда не говорила, есть ли кто-то в твоей жизни, — сказал Рон с усмешкой, будто угадывая ее мысли.

— Нет, говорила. Я сказала, что это — не твое дело и то, что ты переехал сюда жить, ничего не меняет.

Он самодовольно усмехнулся.

— Ну нет, меняет. Ни один уважающий себя мужчина никогда не позволит другому мужчине присутствовать на своей территории. Твое согласие на мой переезд было ответом, который мне и нужен.

— Черт возьми, Рон! Почему ты настоял на переезде сюда? — Она обвела рукой царящий вокруг них хаос, вызванный ремонтом. — Вряд ли из-за обстановки. Атмосфера вокруг твоего секретаря куда более располагающая, чем здесь. Тогда зачем ты это делаешь?

Циничное выражение мелькнуло в глазах мужчины.

— Знаешь поговорку о том, что трава за забором соседа всегда зеленее?

— А если ты обнаружишь, что это не так?

Неотпускающие, откровенно оценивающие глаза ловеласа лишили Патрисию самообладания, ей казалось, что лучше повернуться и убежать, чем выдержать лишнюю минуту этого разговора. Но под его взглядом не могла двинуться с места.

— Мне кажется, что трава достаточно зелена и сочна.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты обманываешь себя.

Рональд подошел поближе.

— Совсем нет. За годы выступлений я научился понимать слушателей настолько, что подчас догадываюсь, о чем они думают. — Сделав шаг, он остановился совсем рядом. — И всегда знаю, чего они хотят.

Девушка с трудом проглотила комок, чувствуя, как учащается пульс.

— На этот раз ты ошибаешься. Я согласилась на твою помощь, но это отнюдь не значит, что я хочу от тебя большего.

Палец искусителя уже гладил ее щеку, и от его прикосновения мурашки пробежали по спине. Сердце Пат почти остановилось, когда она вспомнила такие же прелюдии, обычно кончавшиеся на высокой ноте лихорадочных занятий любовью. Вот и сейчас все начиналось с того же. Дрожь сотрясала тело, но она уже не была уверена, от желания ли отвергнуть домогания или… от чего-то более опасного.

— А мне кажется, хочешь, — проворковал Рон.

Убрав волосы с шеи девушки, он склонился и стал целовать ее. Все поплыло перед глазами Пат. Она забыла, что могли сделать с ней его поцелуи, которые сейчас лились потоком. Как легко она могла бы уступить ему, позволить унести себя в спальню и насладиться всей полнотой чувств, избавив себя от накопившейся за долгие годы тоски по ласкам. Какой же идиоткой она была, когда считала, что навсегда похоронила любовь к нему. Одного его прикосновения было достаточно, чтобы убедиться — лгала себе.

Пат прекрасно сознавала, что должна что-то предпринять, чтобы положить этому конец, прежде чем все получит свое логическое завершение, но ее тело отказывалось подчиняться. Когда Рон прижался губами к ее рту, она издала стон, который был совсем не протестом, а настоящей капитуляцией.

— Вот видишь, — пробормотал он, оторвавшись от ее губ. Отзвук его слов проникал прямо в сердце. — Я по-прежнему могу читать мысли моих поклонников.

Девушка отпрянула, услышав насмешку в голосе. Ярость кипела в ней. Но она злилась на себя — за то, что он оказался прав, а не на него — за то, что осмелился дотронуться до нее.

Осмелился? Сама же пригласила его, усмехнулась про себя Пат, чувствуя, как краска заливает ее лицо.

— Мерзавец! — воскликнула она. — Как бы я ни нуждалась в деньгах, было ошибкой, что согласилась находиться с тобой под одной крышей. Мне следовало понять, что ты воспользуешься этим.

Рон улыбался, не обращая внимания на ее разгневанный вид.

— Миленькая, ты все понимала, — протянул он с издевкой, еще больше разозлившей ее. — Ты просто не хочешь себе в этом признаться.

5

Ярость, бушевавшая в Патрисии, не позволяла согласиться с только что услышанным утверждением. Она вовсе не рассчитывала, что он станет ее целовать. Ведь еще недавно он избегал даже случайного прикосновения.

На этот раз Рон не испытывал неприязни, с трепетом думала девушка. Его поцелуй был полон огня и страсти, и она ответила на него… Ах, как ответила. А теперь больно думать об этом. При первом же прикосновении губ следовало оттолкнуть его. Почему она этого не сделала? Этим бы опровергла слова о ее якобы желании самой воспользоваться сложившейся ситуацией.

Уголки его рта расплылись в довольной улыбке, а взгляд говорил, что он обо всем догадывается.

— Полагаю, ты считаешь забавным насильно навязывать себя женщине, — со злостью сказала Патрисия, пытаясь таким образом заглушить обиду.

— Не вижу в насилии никакой забавы, особенно когда речь идет о сексе. Кроме того, ничего подобного не было минуту назад. Самым сильным давлением, оказанным мной, было прикосновение пальцем под подбородком. Вот так…

Рон показал, как именно, и, прежде чем она успела отдернуть голову, дрожь вновь пробежала по телу.

— Как я ошибалась, думая, что люблю тебя!

— Мы все ошибаемся, — спокойно произнес он, — только одни признают это, а другие нет.