Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник)

Я —
   сын Веры…
Я давно не писал тебе писем,
   Вера Павловна.
Унесли меня ветры,
напевали мне ветры
   то нахально,
      то грозно,
         то жалобно.
Я – сын Веры.
О, как помогла ты мне, мама!
Мама Вера…
Ты меня на вокзалах пустых обнимала,
мама Вера.
Я —
   сын Веры.
Непутевого сына
   ждала обратно
мама Вера…
И просила в письмах
   писать только правду
мама Вера…
Я —
сын Веры!
Веры не в бога,
   не в ангелов, не в загробные штуки!
Я —
   сын веры в солнце,
которое хлещет
   сквозь рваные тучи!
Я —
   сын веры в труд человека.
В цветы на земле обгорелой.
Я —
   сын веры!
Веры в молчанье
   под пыткой!
И в песню перед расстрелом!
Я —
   сын веры в земную любовь,
ослепительную, как чудо.
Я —
   сын веры в Завтра —
такое, какое хочу я!
И в людей,
как дорога, широких!
Откровенных.
   Стоящих…
Я —
   сын Веры,
презираю хлюпиков!
Ненавижу плаксивых и стонущих!..
Я пишу тебе правду,
   мама Вера.
Пишу только правду…
Дел – по горло!
Прости,
я не скоро
   вернусь обратно.

«Та зима была, будто война…»

Та зима была, будто война, —
   лютой.
Пробуравлена,
прокалена ветром.
Снег лежал,
   навалясь на январь грудой.
И кряхтели дома под его весом.
По щербатому полу мороз крался.
Кашлял новый учитель Сергей Саныч.
Застывали чернила
   у нас в классе.
И контрольный диктант
отменял завуч…
Я считал,
   что не зря голосит ветер,
не случайно болит по утрам горло,
потому что остались на всем свете
лишь зима и война —
из времен года!
И хлестала пурга по земле крупно,
и дрожала река в ледяном гуле.
И продышины в окнах
   цвели кругло,
будто в каждую кто-то всадил
пулю!..
И надела соседка
   платок вдовий.
И стонала она допоздна-поздно…

Та зима была, будто война, —
   долгой.
Вспоминаю
и даже сейчас мерзну.

Счет

Сначала
   ровно тысячу дней,
потом еще четыреста дней,
а после еще
   восемнадцать дней
(так подсчитано)
шла война.
Невозможно было привыкнуть к ней,
невозможно было не думать о ней.
Благословляла,
крестила, казнила
и миловала она.

И тот,
   чья юность осталась в ней,
кто сегодня не может забыть о ней,
говорит о ней
и молчит о ней
в окружении внуков,
   лекарств
      и седин,
мечтает прожить еще тысячу дней,
потом еще четыреста дней,
потом еще восемнадцать дней.
А после —
хотя бы еще один.

Реквием (из поэмы)

Памяти наших отцов и старших братьев, памяти вечно молодых солдат и офицеров Советской Армии, павших на фронтах Великой Отечественной войны.

1.