Не на жизнь, а на смерть

Лиза сложила в аккуратную стопочку газеты, сваленные на полу и на кровати, расправила одеяло и покрывало на диване. Слегка запыхавшись, она встала прямо перед ним. Он обнял ее и притянул к себе.

– Привет, – пробормотал он, целуя ее.

– Привет, – проговорила она, отвечая на поцелуй.

Выскользнув из его объятий, она прошла в нишу, которая служила ей кухней. Зашумела вода, наполняя чайник.

– Ты, конечно, уже видел газеты? – крикнула она.

– Да.

Ее голова высунулась из ниши.

– Представляешь, подруга мне звонит, чтобы сообщить эту потрясающую новость. Просто не верится! Моя фотография на первой полосе!

– Вот ты и прославилась.

– А по-моему, это просто позор – «полицейский-психолог»! Ничего себе! Могли бы хоть узнать сначала. В одной газете меня даже назвали Лиз Фразьер! – Она воткнула вилку в розетку, включила чайник и вернулась в комнату.

Ребус сидел на ручке кресла.

– Ну, как продвигается расследование? – спросила она.

– Появилось несколько очень интересных наметок.

– Да? – Она присела на краешек кровати. – Расскажи.

И он рассказал ей о Джен Кроуфорд и о своей версии с вставными зубами. Лиза предположила, что Джен мог бы помочь гипноз. «Потерянные воспоминания», – сказала она. Но Ребус отдавал себе отчет в том, что такая вещь неприемлема в качестве доказательства. И потом, он на собственной шкуре познал, что такое эти самые «потерянные воспоминания», и одна мысль о той старой истории заставила его содрогнуться.

Они пили китайский чай, который, по его словам, напоминал о сэндвичах с беконом, а затем она включила музыку, что-то нежное, из классики, и в конце концов они обнаружили, что сидят на индийском ковре, прислонившись к дивану; сидят так близко, что их плечи, руки и ноги соприкасаются. Она гладила его по волосам, проводила пальцами по шее.

– То, что произошло между нами прошлой ночью… – начала она. – Ты жалеешь?

– Жалею ли я о том, что произошло? Ты это имела в виду?

Она кивнула.

– О, господи, нет, конечно, – ответил Ребус. – Напротив… – Он помедлил. – А ты?

Она долго молчала, обдумывая ответ.

– Это было здорово, – проговорила она, сосредоточенно хмуря брови.

– Я думал, а вдруг ты меня избегаешь, – признался он.

– А я думала, что это ты меня избегаешь.

– Я искал тебя сегодня утром в университете.

Она откинула голову, чтобы лучше рассмотреть его лицо:

– Правда?

Он кивнул.

– И что тебе сказали?

– Я разговаривал с какой-то секретаршей, – объяснил он, – у нее на шее висели очки на шнурке. На голове пучок.

– Это Миллисент. Что она сказала?

– Сказала, что ты редко там появляешься в последнее время.

– А еще что?

– Что я могу найти тебя в библиотеке или у Диллона. – Он кивнул головой в сторону пакета с книгами, прислоненного к противоположной стене. – Она объяснила, что ты любишь книжные магазины. Так что я искал тебя и там тоже.

Она внимательно изучала его лицо, потом рассмеялась и ущипнула за щеку:

– Она просто чудо, эта Миллисент, правда?

– Если ты так думаешь, то да.

Почему она рассмеялась с таким облегчением? Перестань повсюду выискивать загадки, Джон. Прекрати сию же минуту.

Она поползла по направлению к пакету:

– Так, и что же ты купил?

Честно признаться, он уже и сам не мог вспомнить, за исключением одной книги, которую начал читать в такси. «Хоксмур» [18]. Не слушая ее вопросов, он уставился на ее ягодицы и ноги, открывшиеся, пока она ползла, в неожиданном ракурсе. Точеные лодыжки.

– Ну и ну! – воскликнула она, доставая одну из книжек. – Исенк! [19]

– Одобряешь?

Она немного подумала.

– Видишь ли… Я согласна далеко не со всеми его положениями… Генетическая предрасположенность и тому подобное… Не очень убедительно. – Она достала другую книгу и взвизгнула: – Скиннер! Монстр бихевиоризма! [20] Но что заставило тебя…

Он пожал плечами:

– Я просто вспомнил некоторые имена из тех книжек, что ты дала мне почитать, и подумал, что…

Она уже достала очередную книгу:

– Надо же! «Король Лудд»! [21] А ты читал первые две?

– Ох, – расстроенно проговорил Ребус, – значит, это часть трилогии? Мне просто понравилось название.

Она лукаво покосилась в его сторону и прыснула. Ребус почувствовал, что заливается краской. Она просто смеется над ним! Он отвернулся от нее и принялся изучать узоры на ковре, разглаживая пальцами жесткие волокна.

– О, боже, – сказала она, подползая к нему, – прости меня. Я не хотела… Прости. – Она положила ладони ему на ноги, стоя перед ним на коленях, наклоняя голову, пока ее глаза не встретились с его глазами. Она примирительно улыбалась. – Ну прости, – прошептала она. Он выдавил улыбку, которая означала «ладно». Она склонилась над ним и прижала губы к его губам, скользя рукой по его ноге: вверх, к бедру, и еще выше.