Не мой типаж

В часы посещений многие жители острого отделения переживали возбуждение. Те, кто были в сознании, радовались возможности увидеться с родственниками и близкими. Посетители могли приносить еду, одежду, обувь, так как в отделении была большая напряженка с больничной одеждой и тем более со вкусной едой. Нередко передавали и сигареты несмотря на то, что администрацией это не поощрялось.

– Ну, как она? Лучше? – Негромко спросил муж, ожидая, когда приведут пациентку. – Пришла в себя?

Эльвира сегодня была немного лучше. Уже не огрызалась и даже откликалась на свое настоящее имя. Поэтому Леша подумал, что ей не помешает увидеться с родными.

– Да, но состояние все еще нестабильно. Вы ее не провоцируйте, говорите мягко, вежливо.

Медсестра вывела девушку. Увидев мужа и дочку, та мгновенно расцвела в улыбке. Бросилась обнимать дочь, словно не видела ее несколько лет.

– Мама, ты уже не болеешь? – Спрашивала без конца девочка. У нее были фиолетовые ленточки в волосах. Косички криво заплетены – чувствовалась неловкая рука отца в создании женских причесок. – Тебе уже можно домой?

– Не знаю, я не знаю. – Эльвира продолжала обнимать и целовать дочь. По щекам у нее текли слезы. – Я ничего не знаю. Как ты, Вероника, ходишь в садик?

– Хожу. Но только там каша невкусная.

– Папа тебе купил зимние ботинки? Ведь такая холодина. Шапку надеваешь?

Девочка нахмурилась и вопросительно посмотрела на отца. Тот мягко ее отстранил, взял жену за руки.

– Эль, сейчас август. Какие еще зимние ботинки?

Леша увидел, как девушка едва заметно дернула в сторону головой, будто у нее затекла шея. Замолчала, глядя в лицо мужа. Улыбка и свежие эмоции медленно стекли с ее лица наподобие краски.

– Эль? Как ты вообще? Мы тебе тут печенье привезли, какое ты любишь. И еще книги.

Он попытался ее обнять, но девушка внезапно ударила ее по рукам.

– Я Валентин, ты, херов мудак! Или ты совсем ослеп уже на своей работе?!

Она агрессивно дернулась к нему. Ее за локоть успела поймать старшая медсестра.

– И сколько раз тебе повторять. – Зарычала пациентка, продолжая напирать. – Я ненавижу сладкое! У меня аллергия на сладкое, ты что, хочешь меня убить?!

– Папа! – Девочка испуганно вжалась в отца. Тот быстро поднял ее на руки. – Мама снова кричит!

– На сегодня, думаю, свидание окончено. – Старшая медсестра оглянулась на Лешу. К ним подбежал один из санитаров. Леша шагнул к девушке.

– Валентин, все хорошо. Они уже уходят.

– А ты еще кто такой?! – В ее глазах стояла истинная ярость. Слепая, обезумевшая, не знающая причины.

– Я пришел сюда, чтобы тебе помочь. – Он покачал головой, увидев, как старшая медсестра готовит укол успокоительного. – Но для начала нужно сесть и успокоиться. Ведь ты же умеешь успокаиваться, верно?

Эльвира перестала скалиться.

– Сейчас Никита тебя отпустит. Никит? – Леша посмотрел на санитара. Тот отпустил локти пациентки. На лице у него было написано недоумение. – Мы с тобой сядем вот сюда, на скамейку. Поможешь? – Он протянул ей блокнот. – У меня там написано расписание работы столовой. Я же новенький тут. Поможешь найти?

Растерянно хлопая ресницами, Эльвира села на скамейку и начала выполнять поручение. Леша с облегчением вздохнул: по крайней мере, удалось ее отвлечь.

– Алексей Иванович, будем назначать повышение дозы? – Спросила старшая медсестра, когда Эльвира, выполнив задачу, отдала ему блокнот и неторопливо направилась вглубь рекреации, прихватив с собой пакет с передачкой. – Когда такие эксцессы, Цезарь Петрович всегда назначает повышение.

– Я так не думаю. – Леша задумчиво листал блокнот, припоминая детали из ее истории болезни. – Оставим пока так, как есть.

***

– Смотри. – Зубов вечером сунул ему под нос телефон, когда они вместе ужинали. – Кисту сегодня на биопсию привезли. Прикинь, тридцать кило!

Леша подавился едой, увидев на экране нечто бледно-розовое, выпуклое, словно слепой глаз.

– Баба в себе носила тридцать кило сорок с лишним лет. – Зубов усмехнулся, убирая телефон обратно. – И поди думала: «Чего это я не худею? Ведь и так сплошь на моркови и воде!».

– Стас, пожалуйста, не показывай мне больше ничего с места своей работы. – Леша посмотрел в свою тарелку и неприязненно отодвинул еду. – Ведь это же, в конце концов, неэтично.

– Смотрите-ка, этик нашелся!.. – Зубов листал фотографии в телефоне. – Я же тебе имена-фамилии этих людей не сообщаю. И вообще, ты тоже врач, у тебя должен быть профессиональный интерес.

У Леши зазвонил телефон.

– Если бы ты мне показал, как на фотографии выглядит психоз, я бы с большим интересом посмотрел. – Сказал он, вставая. – А на трупы я вдоволь на практике насмотрелся. Больше не тянет. Алло?

– Так, ну я в городе. В командировку приехал. Ты как? Встретимся?

Он даже не сразу узнал голос Электроника. С той последней их переписки прошло уже более полугода, Леша и думать забыл о мужчине с советскими убеждениями.

– Зачем? – Леша вышел на балкон. Очень захотелось покурить в такой обстановке, но он вовремя себя осадил. – Что ты еще от меня хочешь?

Собеседник помолчал, подышал в трубку. Слышно было, как мимо проезжают машины.