Не мой отец

— Женя, — от животного ужаса голос непривычно осел, — Женечка, дорогой мой… Зачем ты это сделал? За что?

— Эмм… Не понял? — мужчина замер, растерялся. Затем обошел меня, хмуро заглядывая в глаза. — Ты же сама хотела. Мечтала!

Концентрируясь исключительно на лице Жене, я не позволяла себе в конец растворится в панике. От того, как судорожно я неосознанно вжималась в его громоздкое тело, Жене должно было стать уже больно, но он и слова по этому поводу не сказал.

— С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ?!

— Твой блокнот… Тот, который ты у меня нашла... Он весь изрисован воздушными шарами… — Женя растеряно растер переносицу, для чего ему пришлось убрать одну руку с моей талии. В этот момент мне показалось, что я буквально падаю в пропасть. В каком-то животном остервенении спрятав лицо ему в рубашку, отчаянно захныкала, тут же ощутив теплые губы на своем виске и крепкие объятия.

— Они красивые, вот и все. И это единственное, что я научилась рисовать за прожитые годы. Там и уметь-то особо не чего… — призналась я, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. — Как думаешь, почему из всей столицы мама купила квартиру в старом доме на третьем этаже? Потому что я панически боюсь высоты!

— Я не смогу сейчас вас посадить, — послышался голос старика неподалеку, чем буквально шокировал. Как это: не может?! — Это так не делается, надо время. Мы только набрали высоту. Тоже мне, вертолет нашли!

— Высоту… — эхом отозвалась я и таки зарыдала. — Нет... Нет. Нет!

— Так, слушай, — отстранив меня от себя, Женя крепко сжал мое лицо ладонями, заглядывая в глаза со всей серьезностью, будто записывая что-то на подкорку: — Ты не просто так рисовала эти шары, это психология. Значит, глубоко внутри мечтала на нем полетать. — рвано выдохнув, он слабо кивнул в сторону. — Давай ты сейчас расслабиться и попробуешь отпустить этот страх? Ничего уже не поделаешь, нужно бороться. Отступают слабаки.

Женя сделал первый глубокий вдох, и протяжный выдох, жестом ладони призывая меня повторять за ним, что я и сделала. На двадцатый раз пульс перестал барабанить в ушах, а слезы в глазах высоли.

— Умница, — кратко кивнул тот, — Попробуешь посмотреть вниз? Я рядом.

— Не-а, — судорожно попятившись назад, я была поймана Женей, — Это плохая идея. Лучше я посижу тут, внизу, пока не приземлимся…

— Нет, — мягко поставил перед фактом мужчина. — Страхи надо побеждать. И если ты действительно такая сильная, бойкая и уверенна в себе, какой мне кажешься, то не станешь отступать перед трудностями.

Что-то глубоко внутри меня защемило, сердце пропустило удар. Я засмотрелась в расширенные зрачки Жени, по венам растеклась нирвана и покой.

— Я не смогу, — шепотом призналась. — Мне очень страшно, Жень. Есть вещи, которые нам не подвластны.

— Есть, — кратко кивнул тот, немного печальным голосом, затем отряхнулся и улыбнулся: — Но это не они, ведьмочка. — я было открыла рот, но на них тут же упал указательный палец мужчины, призывающий помолчать. — Помнишь, как после смерти Тамары ты не позволила никому заниматься ее похоронами? Ты сделала все сама, с холодным умом и чистым сердцем, по высшему разряду, не позволив себе растворится в скорби. Ты восхитила меня тогда своей силой духа и по сей день восхищала.

Я замерла в удивлении, задохнувшись на ровном месте кислородом. Голос непривычно осип, а страх отошел далеко на задний план:

— Ты так обо мне думаешь?

— Естественно, — от проникновенного хриплого баса на коже выступили мурашки, меня передернуло. — Только так.

— Но… — растерянно разведя руками, я оглянулась по сторонам в полном непонимании. Чувства внутри бурлили так бешено, что я элементарно оказалась к ним не готова. — Ты буквально вчера назвал меня шлюхой, Женя. У тебя биполярка или мне кажется?

Дед на заднем плане многозначительно закашлялся, но назад было отступать поздно. Против воли незнакомец стал свидетелем одного из самых волнующих разговоров в моей жизни.

— Мне просто сказали… — начал было Женя, чем не мало меня заинтересовал, но тут же оборвал сам себя. — Забудь. Я так не считаю. Я… Я просто охренеть, как сильно тебя ревную. Меня сводит с ума мысль, что ты можешь принадлежать кому-то другому.

Никто и никогда не говорил мне ничего настолько откровенного, пробирающего до нутра. Никогда в жизни я не теряла дара речи, не впадала в прострацию. По спине прошел холодок, никак не связанный с промозглым ветром. В тот же самый момент кожа стала мокрой от пота, колени обмякли. И только крепкие руки удерживали меня от падения.

— Не отвечай ничего сейчас, ты не должна, — снова заговорил мужчина, едва скрывая нервы за улыбкой, которая теперь казалась мне вымученной и не настоящей. — Давай ты попробуешь посмотреть вниз, да? — с этими словами он снова юркнул за спину, многозначительно разместив руки на моем животе, шепнув на ухо: — Помни, что я всегда буду рядом и не позволю тебе упасть.