Не мешайте девушке упасть

Только не думайте, что фрицы стоят сложа руки… Пардон! Если бы вы могли присутствовать при их реакции, то спросили бы, где тут туалет.

Не знаю, из чего они в нас стреляют, но это производит тот еще грохот. Ой-ой-ой! Скоро весь дом окружен огнем Эти сволочи хорошо подготовились к празднику и запаслись всем необходимым! По дому лупят десятиметровые струи огня. Вокруг нас начинается потрескивание, халупа загорается. Пахнет жареным, и температура заметно повышается.

— Нам крышка! — стонет карлик.

Чтобы заставить замолчать, я пинаю его в задницу, причем для выполнения этого общественно полезного дела ногу мне не приходится поднимать особо высоко.

— Заткнись, малыш! Если трусишь, выходи под пули.

Фрэд, оказавшийся довольно симпатичным парнем, смотрит на меня вопросительно.

— Куда она ведет? — спрашиваю я, указывая на железную дверь.

— В сад. В нее завозят уголь…

— А в глубине сада есть выход?

— Калитки нет, но в заборе дыра…

— Предпримем вылазку?

— Это кажется мне отчаянным решением, но другого выхода я не вижу.

Я подхожу к Жизель, едва не падающей в обморок.

— Держись рядом со мной, не отставай. Мы попытаемся прорваться.

Я говорю ей эти слова едва слышным голосом, и они придают ей немного мужества.

Мы открываем железную дверь. Нам в лицо ударяет огненный ветер.

Один за другим мы выходим в узкую дверь. Нас встречает автоматная очередь. Несколько человек Фрэда падают. Другие отчанно бросаются вперед. Я хватаю свою красавицу за руку.

— Дай им попытать удачи, — говорю я ей.

Я заставляю ее лечь на землю и сам падаю рядом. Мы слышим шум перестрелки. На нас сыплются искры.

— Видишь справа гараж? — спрашиваю я ее.

— Да.

— Постараемся добраться до него. Я видел, что дверь открыта, а внутри стоит тачка. Эти гады бросились преследовать банду. Осталось только несколько человек, чтобы наблюдать за дверями на случай, если не все выбежали. У нас есть пара минут, которыми надо воспользоваться.

Мы потихоньку ползем в указанном мною направлении. До гаража осталось два метра. Проклятье! Перед входом стоят два фрица. Если я выстрелю в них из автомата, который благоразумно сохранил, начнется громкий концерт, какие умеют давать парни из гестапо. Самое время созвать мозги на пленарное заседание.

— Ты умеешь водить машину?

— Да, — отвечает она.

— Хорошо! Тогда открывай пошире уши: я вернусь назад, чтобы убрать этих двоих. Если я выстрелю в них отсюда, остальные превратят нас в дуршлаг.

— Но, — шепчет она, — они же могут тебя убить.

— Меня защитит угол дома. Как только оба фрица ткнутся мордой в землю, забегай в гараж, заводи колымагу и выезжай. Я вскочу на ходу. Только не забудь оставить дверцу открытой, а то мне достанется.

Не дожидаясь ее мнения, я ползу назад. Меня освещает огонь пожара. Этот костер отличная штука, потому что удерживает немцев на расстоянии. Я упираюсь локтем в землю и стреляю в двух солдат. Они падают, как в фильмах про индейцев. Только бы Жижи не растерялась! Я замираю за цветочной клумбой. Цветов на ней, естественно, нет, потому что зима в разгаре, но холмик достаточно высок, чтобы за ним можно было укрыться.

Я отлично сделал, что спрятался там. Немцы, стоящие перед домом, непрерывно посылают мне воздушные поцелуи. Вокруг меня взлетают комочки земли. Я жутко боюсь, что Жизель выедет именно в эту секунду, потому что из-за стрельбы не могу подняться. Слышу урчание мотора. Может быть, фрицам его не слышно из-за треска пальбы… Хорошо бы! Лучше сделать им сюрприз. Одна пуля в бензобак — и второй не понадобится… Господи! Я бы отдал что угодно, лишь бы превратиться в крота. Какую прогулку под землей я бы совершил! Мне становится смешно при мысли, что я и сейчас могу отправиться в землю. Между нами говоря, если я выпутаюсь из этого приключения, это будет значить, что мой ангел-хранитель в большой чести у своего начальства.

Из гаража вылетает автомобиль. Это «панхард», большой, как корабль. За восемь десятых секунды он оказывается возле меня. Я поручаю свою душу кому положено, умоляя найти ей хорошее применение, если моя карточка на табак станет вакантной, и бросаюсь вперед из-за клумбы.

Одна пуля со свистом проносится перед моим носом, вторая пробивает полу пальто.

Я вскакиваю в машину и закрываю дверцу.

— Подвинься! — говорю я Жизель. — И пригнись.

Она подчиняется с такой покорностью, которая заставила бы взвыть от зависти всех жалких мужичонков, начинающих трястись, едва их баба повысит голос.

Вцепляюсь в руль. Если вы никогда не видели автогонки по огороду, занимайте скорее место. Спектакль того стоит! Эти придурки, думая, что я рвану прямиком к воротам, выстраиваются перпендикулярно забору и ждут меня, рассчитывая расстрелять в упор. Но Сан-Антонио их жутко разочаровывает! Вместо того чтобы мчаться к воле, я сворачиваю за дом. Полагая, что разгадали мою хитрость, они все, как один, бегут мне навстречу. Тут я делаю потрясающий трюк: разворачиваюсь и гоню прямо к воротам. Когда они приходят в себя, я уже поравнялся с ними, а пока они поднимают автоматы, я уже выехал за ограду. Целую, счастливо оставаться!