Не мешайте девушке упасть

Не знаю, видели ли вы когда-нибудь фильм ужасов. Один из тех фильмов, от которых потом дрожишь целую неделю... Если видели, то должны были заметить, что чувство ужаса часто возникает из контраста между силой страха и безобидным видом того, что его вызывает. Не знаю, поняли ли вы меня... Я имел в виду, что страх превращается в ужас, когда то, от чего он появляется, совсем не выглядит страшным. Нормально испугаться разъяренного амбала, но если вас трясет от вида аккуратного старичка, то это уже не страх, а ужас. Теперь поняли?

Я открываю дверь и не могу сдержать дрожь.

В проеме стоит... мальчик. Маленький мальчик, которого я видел сегодня в ресторане на улице Аркад. Как вы догадываетесь, я не обратил на него ни малейшего внимания. Я так ошарашен, что замираю с открытым ртом.

Мальчику, может быть, лет десять. Он коренаст и имеет голову человека, больного водянкой мозга. Его взгляд простодушен...

– Добрый вечер, месье, – здоровается он.

Я двигаю головой.

– Добрый вечер...

Он не спешит войти. Кажется, робеет.

– Кто вы?

Прежде чем ответить, он убеждается, что в коридоре никого нет.

– Утренний дождь не остановит пилигрима, – шепчет он.

А, черт! Пароль. Если надо дать отзыв, я в пролете.

Чтобы выиграть время, принимаю довольный вид.

– Прекрасно, прекрасно, – тихо отвечаю я

Отстраняюсь, и он заходит.

Между нами говоря, я сильно озадачен. О чем я могу говорить с пацаном? Пока я думал, что придет взрослый мужчина, все казалось осуществимым, но что можно вытянуть из этого сопляка?

Я закрываю дверь и указываю мальцу на комнату. Он идет в нее, не заставляя себя упрашивать. Тут-то я все и просек: это не ребенок, а карлик. Хоть одет он в матроску и детское пальтишко,, у него походка взрослого. Тяжелая, раскачивающаяся походка кривоногого карлика.

Когда мы входим в комнату, я непринужденно сажусь на диван.

– Сигарету? – предлагаю я ему.

Он отрицательно качает ненормально большой головой.

– Тогда, может быть, леденец?

Вижу, он бледнеет. В кошачьих глазах пролетело кровавое облако.

– Не всяк монах, на ком клобук, – говорит он с настороженным видом.

Его треп начинает меня утомлять. Я прекрасно вижу, что он устраивает мне проверку, но меня уже охватило раздражение.

– Повадился кувшин по воду ходить, там ему и битым быть, – говорю. – Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Всякому овощу свое время...

Он обалдел.

– Ну что? – раздраженно спрашиваю я. – Будем вспоминать пословицы весь вечер? Если ты собираешь антологию, я тебе помогу.

Вдруг я закрываю рот: этот недомерок держит в руке пушку. Красивую пушку с перламутровой рукояткой.

– Это западня, – скрежещет он зубами.

– Не психуй, гигант, и убери шпалер, а то поранишься.

Он кривится в жуткой гримасе. Я никогда не видел ничего более отвратительного, чем этот лилипут. Так и хочется раздавить его каблуком. Как бы то ни было, критический момент наступил раньше, чем я рассчитывал. По-моему, надо играть на полную.

– Как вы узнали наш код? – спрашивает карлик.

– Благодаря отличной системе информации.

– Какой?

– Вот этой. – Я показываю ему указательный палец. – Представь себе, время от времени я его расспрашиваю, и он рассказывает мне массу вещей, о которых не пишут в газетах.

Вижу, палец моего короткого гостя сжимается на спусковом крючке

– Не валяй дурака, я тебе говорю!

Он как будто не слышит. Пистолет дрожит в его ручонке.

Должно быть, херувимчик очень нервозен!

– Говори! – требует он, и его горло издает звук, напоминающий скрежет ржавого флюгера.

Я пожимаю плечами.

– А что мне тебе рассказывать? Ты меня смешишь... Я вызываю тебя поболтать, а ты суешь мне в нос свою артиллерию и требуешь, чтобы я говорил. Тебе это не кажется уморительным?

Его лицо остается невозмутимым.

Я говорю себе, что этому шутнику лучше не противоречить. Если он немного шевельнет указательным пальцем правой руки, то я получу свинец в грудь.

– В конце концов, раз уж ты здесь, я могу тебя просветить.

Освещаю ему дело со своей точки зрения, начиная с октябрьского покушения, жертвой которого я стал, и заканчивая событиями сегодняшнего вечера, не забыв, разумеется, рассказать и о расшифровке музыкальной морзянки.

Карлик недобро смеется.

– Поздравляю, – шипит он. – Котелок у тебя варит!

– Ты понимаешь, – примирительно говорю я, – меня заколебало служить мишенью. Провалявшись два месяца в больнице, я хотел бы, по крайней мере, найти мужика с бобриком, чтобы сказать ему все, что о нем думаю...

Карлик смеется.

– Размечтался, глупенький... Думаешь, я заложу кореша? Ну ты даешь, мусор!

– Мусор?

Я притворяюсь удивленным.

– Черт! Ты же сам только что сказал, что это в тебя стреляли в первый раз из-за твоего сходства с Мануэлем. Газеты только и писали, что в метро подстрелили знаменитого комиссара Сан-Антонио, аса из асов... Мы еще смеялись, что по ошибке чуть не замочили легавого.

Делаю вид, что принимаю это с юмором.

– Согласен, совпадение забавное.

– Я жалею только об одном... – уверяет карлик.

Я поднимаю брови, показывая любопытство.

–...Что ты не сдох.

Я кланяюсь.

– Ты очень любезен...

Этот писсуар кривит губы.

– К счастью, пришло время исправить эту оплошность...