Не люди

Краг стёр пот со лба и устроился рядом с телегой подремать. Велион вытащил из своего рюкзака какие-то бумажки и уткнулся в них. Вот чудак-человек, мог бы поспать, а он всё чего-то пялится в эти бумажки. Шрам, сам едва читающий вывески на тавернах, немного опасался таких грамотных людей, подозревая их в каких-то тайных замыслах, сути которых не мог объяснить и сам Краг.

Впрочем, Велион вызывал некоторую уважительную оторопь и у местных. Шрам и Седой — обычные ребята, к ним относились как к своим. Но Велион был каким-то другим, отчуждённым, будто случайно попал в их компанию, хотя его навыки могильщика превосходили таковые у любого из знакомых Крагу, и оказаться здесь случайно он просто не мог. Да и повадками Велион больше походил на какого-нибудь выродка-графа: ходил к цирюльнику каждую неделю, в первый же день на могильнике нашёл какую-то книгу и потом несколько вечеров листал её, во время разговоров вставлял иногда заумные словечки вроде «эманаций», «территорий» и… других, которые потом и не повторишь с первого раза (Шрам пробовал). Впрочем, на первой же пьянке стало понятно: Велион — нормальный мужик.

С этими мыслями Краг всё же задремал.

Разбудили его подмастерья Палёного, пришедшие за тележкой. Пока один впрягал мула, второй рассматривал добычу.

— Отлично, — сказал он, наконец, — хорошее железо. Пойдёт на доброе дело — у нас заказали три тяжёлых плуга для графских полей.

— Надеюсь, плата за труд тоже будет хорошей, — сказал Велион, — напомни своему хозяину, что сегодня день выплаты жалования.

— Конечно, — кивнул подмастерье.

Тележка уехала в сторону кузниц, а могильщики отправились в таверну.

Под вечер тракт разительно изменился по сравнению с предрассветным часом. Туда-сюда сновали торговцы с огромными сумками за спинами, кто-то вёл обоз с товарами, выбивая искры из камней проскакал королевский гонец. Тракт жил.

А Шраму казалось, что он похоронил себя под грудой битого камня и ржавого железа. Это навевало на него тоску.

За жалованием собрались после плотного ужина. Краг собирался так, словно вот-вот пойдёт в поход, даже взял с собой небольшой запас еды. На то были причины — он не доверял людям, считающим себя нормальными. Собрав свою сумку, он дважды всё перепроверил прежде, чем надел её на фурку. Вроде бы всё на месте. Нож, подвешенный к поясу за спиной, тоже наготове.

— Зачем тебе нож? — хмыкнул Седой. — Ты же не на разбой собрался, а за жалованием.

— Единственное, в чём я уверен, когда иду к обычным людям, так это то, что они не очень хотят расставаться со своими деньгами. Особенно, если имеют дело с пришлым могильщиком.

— Да-да, — кивнул Велион, демонстрируя товарищам дорогое на вид лезвие, — я без своего друга тоже никуда. К тому же, я собираюсь смотать удочки сразу после выплаты.

— Я тоже уматываю, — сказал Краг, почёсывая сквозь щетину шрам на подбородке. На самом деле он не собирался сваливать отсюда так рано, но Велион был дельным и мозговитым мужиком, и уж лучше идти с ним, чем оставаться с недоумком Седым.

— А я останусь, — самодовольно заявил Седой. — Еда, выпивка, крыша над головой, девки раз в неделю…

— И слишком мало монет в руках, — закончил за него Шрам, скорее убеждая себя в том, что делать здесь нечего, чем желая спорить. — Нет, это дерьмо не по мне. Лучше поголодать в дороге, но вытащить нормальный хабар, а не маяться месяцами с этими железяками.

Велион молча кивнул, поддерживая брата по цеху. Шрамолицый могильщик осклабился.

— Давай скорей, — поторопил Велион копающегося в своих вещах Седого.

— Ладно, ладно, — пробормотал тот. — Вот. — В его руках появился короткий прямой нож, который он сразу же засунул за правое голенище. — Теперь и я готов. А вы сказали кузнецу, что собираетесь уходить?

— Уходить от нанимателя нужно неожиданно, — хмыкнул Краг, — иначе можно совсем не уйти. Даже если взял с собой зубочистку.

— Особенно, если ты пришлый могильщик, — усмехнулся Велион.

— Да идите вы, мне здесь хорошо. Нас никто ни разу не обманул.

— Но жалование за первый месяц почему-то перенесли на этот. Ладно, парни, разговаривать с Палёным буду я.

Могильщики вышли из каморки, расположенной в самом углу трактира, на задний двор. Тракт находился по ту сторону здания, да ещё и был отделён широким двором, где располагались кострища и ставились телеги и кареты торговцев и странников, но звуки дороги — перепалка возниц, цокот копыт, блеянье ведомой на продажу отары овец — всё равно донеслись до Крага, и могильщик почувствовал восторг. Засиделся он здесь. Зимой тоже приходилось подолгу оставаться на одном месте, но летом обычно он себе такого не позволял.

Возможно, дело в проклятье, о котором говорили все могильщики. А может, и в том, что Шрам просто такой человек, и ему никогда не сидится на одном месте.