Не люблю опаздывать

И вот настал день симпозиума. Он хорошо начался и хорошо закончился. Хотя и уронили стенд с информацией об ирригации в Камеруне. Потому что он стоял не на своём месте.

Как было решено, симпозиум шёл как у греков, а не так, как мы привыкли в школе. В школе ведь как — сначала доклады и торжество, а потом концерт и танцы с чаем. А у греков — всё вперемешку. Кусок доклада, потом кусочек торта и танцы.

Юрик хотел танцевать только с Олесей и дождался, что ему достался только Илья, который тоже хотел танцевать с Олесей.

После доклада опять потанцевали, попили чайку и начали принимать резолюцию, — это так только страшновато называется, а на самом деле мы просто хотели написать письмо куда-нибудь во всемирную организацию и сказать, что мы думаем про охрану природы. Но Юрий Антонович охладил нас и сказал, что сначала надо навести порядок в своём микрорайоне — у себя, можно сказать, под носом. И он при этом очень похвалил нас с Владиком за нашу диссертацию и сказал большое спасибо бабушке Чубракова, которая не только сохранила фотографии на том самом стенде возле универсама, но и отнесла их в отделение ГАИ, где работала уборщицей.

После симпозиума мы вышли на улицу, точнее, на наш школьный двор. И пошли каждый своей дорогой. Так, как ходили всё время. Не по асфальту, а по газону, напрямик, через истёртые ногами кустики боярышника.

И тут Юрий Антонович очень тихо сказал:

— Что же вы делаете, экологи, борцы за мировые проблемы? Топчете, как дикое стадо, живую землю.

И тут мы как будто впервые увидели наш двор. Редкие деревья, посаженные ещё строителями. И множество самодельных дорог, прорезавших газоны. Дорог было много. Мы ходили, срезая уголки и уголочки, выгадывая всего несколько метров. Была тропа Васюкова и дорожка Яковлева, по которой ходили и мы с Юриком. Была персональная широкая дорога Ильи.

Вот так и совершаются великие открытия. На ровном, можно сказать, месте — на газоне.

Мы вернулись по совету Юрия Антоновича в школу, взяли в кабинете труда лопаты и стали копать землю, утрамбованную так, что не поверишь, что здесь ходило не стадо мамонтов на водопой, а всего лишь мальчики и девочки.

Своими собственными ногами мы превратили в зону пустыни кусочек хорошей живой земли.

Особенно трудно копалось почему-то в зоне тропы Васюкова. Такое впечатление, будто Васюков не ходил, а скакал на одном месте, уминая землю, а во-вторых, носил какую-то свинцовую обувь.

Мы работали хорошо и дружно. Сначала мы сняли куртки, потом пиджаки. Через час можно было снимать рубашки. Через два мы выпили ведро воды и поняли, что торта, съеденного за научными разговорами, явно недостаточно для большой практической работы.

Мы разошлись по домам, поели и потом опять долбили железобетонные наши стёжки-дорожки. Мы бы не успели всё вскопать, если бы за Юриком не пришла его мама, а за Ильёй его папа.

Они ободрили нас, причём папа Ильи, не желая уступить Юриковой маме, вспомнил свою студенческую юность и так разошёлся, что чуть было не вспахал асфальтовый цоколь возле самой школы.

Мы расходились по домам усталые и довольные — так, как и принято писать в учебниках.

Через неделю, как только Юрий Антонович достал посадочный материал, мы посадили деревья и посеяли траву. Деревья принялись, и вылезла травка. И мы до конца практики дежурили, чтобы никто не ходил по посадкам. На повязках у дежурных была надпись: «По газонам не ходить! Штраф — три щелбана». И эта повязка нам всем тоже запомнилась.

Так и закончилась история с симпозиумом, и продолжалась обыкновенная наша жизнь. Хотя почти сразу после симпозиума начались каникулы. А разве каникулы — это обыкновенная жизнь?

Привидение

В соседней школе был капитальный ремонт, и поэтому в нашей учились сразу две школы в три смены — правда, недолго.

Вот сидим мы однажды и ждём нашу учительницу Галину Георгиевну. И вдруг свет погас.

Мы сначала «ура» закричали, обрадовались. Но дело было глубокой осенью, за окном темнотища такая чёрная — как вар на стройке. И в классе так же темно… Неприятно…

Кто-то из первого ряда на ощупь выключателем пощёлкал, но света не добыл.

Тут Юрик Павлычев, с которым мы за одной партой сидим, говорит страшенным голосом:

— А сейчас к нам придёт привидение.

— По фамилии Павлычев, — сказали в один голос близнецы Аня и Оля Пронякины.

Все засмеялись. Но тут в класс и вправду кто-то вошёл.

Мы сразу перепугались и, хотя поняли, что вошла не Галина Георгиевна, с надеждой позвали:

— Галина Георгиевна?

— Я слушаю вас, козлятушки-ребятушки, — ответило то, что вошло, хрипловатым мужским голосом.

Мы замерли. А привидение вдруг вспрыгнуло на стол и весело закричало:

— Притаились! Серый, где ты там? Уснул, что ли?

— Ишь ты, — сказал мне шёпотом Юрик, — серого зовёт, сейчас ещё волчиху приведёт.

— Попались! — сказал я с трудом, потому что у меня как-то странно стянуло щёки.

— Лёва! — опять позвало привидение.

— Ну и компания у них, ещё льва не хватало, — шепнул Юрик.

Я собрался залезть под парту, а привидение сказало очень странную фразу:

— Саня! Пряхин! Кисель! Кончайте придуряться!