(не)любимый препод

— Что? Мне одной скучно с нашими детьми. Реально, как маленькие, — передразнивает. — Ванёк, а айфон свой слабо песком пробить? А ноут? А тимберленды?

Прикидываю: Алекс застрял с Денисом. Оставаться в одиночестве не смогу и попрусь его искать.

— Пошли, — соглашаюсь.

В мастерской стоит тойота Марии, свежевымытая, пахнет химией, блестит, и никого рядом нет. Из окна под потолком нестерпимо дует, по голым ногам скачут мурашки.

— Закройте, — просит Николь. Брезгливо оглядывается. — Блин, надо было вина хоть взять. Видела, два официанта втихушку праздновать начали. Уже тридцать первое, веришь?

Ваня ставит стремянку и лезет к форточке.

— Кстати, а машина не заперта? — Егор дергает ручку. — У мамы тут фляжка была с коньяком, будешь?

— Просто коньяк без кока-колы? — она качает головой. — Невкусно.

— Бутериком закуси.

— Сходи лучше за вином.

— Народ, слышьте, — от окна зовет Ваня. — Короче прям под окном снег весь разрыт. Как будто влез кто-то.

— Зачем лезть через окно? — оборачивается Николь. — Ваня, закрывай бегом, я замерзла.

— Нет, правда. А еще…

— Ну-ка, — идет к нему Егор. — Слезай, я гляну.

— Ну слушайте, — возмущается Николь.

— Погоди.

Егор поднимается по стремянке. Ваня внизу осматривает пол.

— А если официант? Он ведь тут батрачит, — тороплюсь к окну. — Вдруг они с Антоном так и не успокоились. Дай мне тоже посмотреть.

— Сюда похоже втащили что-то тяжелое, — сообщает сверху Егор. — С этой стороны нет камер, это подвал, раскопали сугроб у стены. Следы будто от ящиков, снегом уже заметает.

— Ящики с оружием! — ахает Николь. — На входе у охраны они бы запищали, их втащили через окно! Боже!

— Какое нафиг оружие? — морщится Ваня. — Здесь преступный синдикат, по-твоему? Фильмов насмотрелась?

— А что еще в окно незаметно проносить? Антон заказал киллера, нас хотят убить! По-тихому, вдали от города, — заключает она. — Я знала! — у нее такой вид, словно она от радости вот-вот запрыгает.

Оглядываю мастерскую. Ящиков полно, и в инструментах я ничего не понимаю, но пистолет от сверла какого-нибудь, отличу.

Хотя, версия Николь так-то дурная, зачем нас всех расстреливать. Антону надо было только Алекса из изадтельства убрать.

Одногрупники возятся по углам, играем в детективов.

Я выигрываю. В закутке за пеногенератором замечаю четыре больших пластмассовых чемодана. Синих. В ряд. Переворачиваю один и открываю.

Внутри он под завязку забит хозяйственным мылом. Или чем-то похожим. Куски в пленку запаяны, в прозрачную. Хм, может, для мойки штуки. Но спрятано же. Подозрительно.

У меня за спиной присвистывает Егор:

— Отойди отсюда, быстро.

— Что это? — запинаюсь на ступеньке возле генератора, когда он выдергивает меня и хватаюсь за подскочившую Николь.

— Что там? — она тянет шею.

Ваня втискивается в каморку за Егором. Они долго не отвечают, отмахиваются, потом Ваня задушенно хрипит:

— Шашки. Толовые. Точно. Вот тут на каждой гнездо для детонатора.

— Бомба? — переспрашиваю. Смотрю на Егора, осторожно закрывающего чемодан. Он толкает Ваню, вылезает за ним в мастерскую.

— Честно бомба? — повторяет Николь.

— Четыре чемодана взрывчатки, — они кивают.

Мы молчим.

Кажется, что это просто шутка, привычная, оттого и несмешная, на третий-то раз. Но нет, они там, стоят у стены, по-настоящему, и беду напророчили мы сами же, пока выкручивались с этими глупыми ограблениями.

— Так официант взрыв планирует? — у Николь садится голос. — Когда?

Из распахнутого окна дует, из крана на пол капает вода и слышно, как лампа над головой трещит, нагоняет страх.

— Вдруг он вот щас прям кнопку жмет? — зловеще шепчет Ваня.

Егор теребит подбородок. Была бы борода — подергал бы, нервничает, сводит брови, прикинув в уме, говорит:

— Он хотел. Мы бы тут уже не стояли, если бы не снегопад. Недокиллер сам в усадьбе застрял. С Антоном за компанию. Бежать им некуда, горы и море снега на километры. Они ведь не самоубийцы, сами себя взрывать.

— То есть… — тянет Ваня. — Нда, весело. И что тогда?

— К начальнику охраны и скорее, — Николь ежится, запахивает вязаный кардиган. — Пусть их скрутят и запрут. Звонят в полицию. Чистят дорогу. Зашибись праздник. Я не хочу тут оставаться.

Вздрагиваю, когда со скрипом открывается дверь наверху. Оборачиваюсь на гулкий стук каблуков по ступенькам и голос Марии:

— И воском кузов покрыли, как я сказала?

— Верно, — отвечает шагающий за ее спиной официант. Он еще не переоделся в смокинг, в грязном синем комбинезоне и резиновых сапогах, отчего выглядит ходячим кошмаром с гранатой за пазухой.

— А вы что тут забыли? — восклицает Мария, заметив нас. — Егор, ты машину свою на воск загонял? Вот этот молодой человек отлично справляется, чистила двигатель, загляденье, Патрик, вы — сокровище, — она смотрит через плечо.

Патрик похвальбу мимо ушей пускает, сверлит нас тяжелым взглядом. Торчим прямо возле каморки с серыми перепуганными лицами и не двигаемся. Ваня тянется к ручке и прикрывает дверь, только уже поздно, тот все понял. От нашего закутка до выхода далеко, а еще притащил черт эту Марию…

Она заглядывает в салон, оценивает уборку.