Не люби меня

Из фургона вышли люди. Мужчины, женщины и девочка. Маленькая девочка лет десяти. Она пряталась за спины взрослых, но именно ее конвоир поднял в воздух за волосы, и у меня сердце сжалось. Увидела короткий кивок Нейла и поняла, что от ужаса и ненависти кровь застыла в жилах. О боже! Неужели все так, как я думаю? Девочку потащили в дом, а остальных увели в обход.

Я бросилась к двери, распахнула и быстро сбежала по ступеням, увидела, как Нейл зашел в кабинет, успев сказать Лиаму, что он голоден и пусть еду приведут именно туда, немедленно. Я все поняла, заледенела изнутри. Увидела взгляд слуги, который заметил меня, а я побежала за ним.

– Лиам?

Остановился и медленно повернулся ко мне. Все такое же бесстрастное лицо. Как и всегда. Чертов робот.

– Да, госпожа.

– Это ребёнок… Он ее? – Я не могла сказать этого слух. Слишком чудовищно.

– Верно, госпожа.

– Господи! Не надо! Отведите к нему кого-то другого. Взрослого. Она же ребенок!

Я не верила, что говорю это. Разве имеет значение – кого? Или мое сознание начинает подстраиваться к этой дикой реальности? Лиам посмотрел на меня очень пристально:

– Когда для вас готовят обед, госпожа, то заказывают молодую телятину или цыплёнка, чтобы мясо было нежным. Вы понимаете, о чем я?

Я судорожно сглотнула.

– Но это ребенок. Маленькая девочка. Как он может?!

– Это еда. Ничего личного. Для Деуса она то же, что для вас вкусный бифштекс. Научитесь не думать об этом, измените восприятие, потому что ничего другого вы изменить не сможете. Она обречена так же, как куры в курятнике или лань в силках. Её съедят. Не сегодня, так завтра. Не Нейл, так кто-то другой.

– Это чудовищно! Это так… чудовищно!

От одной мысли об этом внутри поднялась паника и тошнота. Я попятилась назад, развернулась на пятках и бросилась к кабинету Нейла.

Ворвалась к нему, забыв о страхе, забыв о том, что не имею права – вот так.

Нейл сидел за столом, закинув ноги на столешницу, и крутил в длинных пальцах бокал с виски. Тёмные волосы падали на бледное лицо, в вороте расстегнутой рубашки виднелись тонкие цепочки из черного сплава, которые контрастировали с его кожей.

Зачем я пришла? Это бесполезно, это все равно что просить огонь не гореть и стихию не бушевать.

Казалось, он всецело увлечен рассматриванием бликов на бокале, но вдруг резко поднял голову и посмотрел на меня.

– Чем обязан? Пришла сказать спасибо за подарок? Открыла его наконец-то? Рассмотрела?

Я болезненно поморщилась. Нет, не открыла и не хотела смотреть. Как и все до него, как и все последующие за ним.

– Вижу, что нет, – взгляд потемнел, стал холодным, как лед, – я весь во внимании.

– Там… Привезли смертных… дюдей… Там.

– Да, как и всегда в этот день недели. Ты еще не привыкла?

Нет! Черт возьми! Я не привыкла и никогда не привыкну к тому, чем ты питаешься. Не привыкну и не приму.

– Там ребенок. Девочка. Очень маленькая.

– И?

Не глядя на меня, продолжая крутить бокал.

– И… она не может быть… – выдохнула, старясь унять дрожь в голосе, – не может быть едой!

– А кем может? Кем, кроме десерта?

Поднял на меня глаза и словно пронизал ими насквозь.

– Она слишком маленькая. Это чудовищно! Это невыносимо! Как ты можешь?

– Так же, как ты можешь пить горячий шоколад с хрустящей булкой по утрам, – резко подался вперёд, – это моя сущность. Их выращивают для моего стола. Как и многие продукты выращивают здесь для твоего меню. Кстати, повар здесь только ради тебя. Он готовит по особому рецепту то, что ты любишь есть. То, что научилась есть в своем «счастливом прошлом». Я думаю, ты это оценила.

Он намеренно переводит разговор на другую тему и смотрит прямо в глаза.

– Оценила.

– Вот и умница, девочка. Иди к себе. Мне некогда сейчас.

Отвернулся и сделал глоток из бокала. Казалось, для него я уже давно исчезла из кабинета.

– Нейл, пожалуйста!

Резко обернулся, и лед изнутри запылал пламенем. Именно контрастом, внутри зрачка пламя, а радужка ледяная.

– Мне. Некогда. Сейчас.

– Нейл, она такая маленькая. Ребенок, крошечная. Ей лет десять. Она ничего не успела в этой жизни. Дети – это святое, Нейл. Дети – это будущее, это еще тысяча, сто тысяч человек в будущем. Пожалуйста… отпусти её. У нее же есть родители. Люди, которые ее любят. Ты знаешь, что значит кого-то любить? Что значит любить ребенка? Нейл…

Мои глаза наполнились слезами, а его потемнели настолько, что зрачок почти слился с радужкой.

– Тебе наплевать, – одними губами, – совершенно наплевать. Ты – чудовище!

Попятилась назад, к двери, споткнулась и, распахнув ее, выбежала в коридор. Услышала голос Лиама снизу:

– Переоденьте в белое, никаких других цветов. На десерт только белое.

О господи! Бросилась к себе, закрылась изнутри, заливаясь слезами, меня тошнило в туалете, скручивало пополам и беспощадно тошнило. А потом я лежала на кафельном полу и смотрела в одну точку остекленевшим взглядом. Перед глазами проносились картинки, как равнодушный Лиам выносит маленькое окровавленное тельце из кабинета Нейла.

В дверях повернулся ключ, и я приподняла голову, встала с пола и, придерживаясь за стены, вышла из ванной.