Не кричите в тёмном лесу (СИ)

Говорить о том, что после допроса мне вообще тяжело ходить, я не стал, уж доползу как-нибудь.

езкая перемена поведения тюремщика всерьёз не удивила, лишь немного насторожила и очень заинтересовала. В добродушие его я верил не больше, чем в патологическую жестокость, поэтому никаких иллюзий не питал, а вот удовлетворить любопытство очень хотелось. И выяснить всё-таки, что именно нужно от меня лично Кра, потому что, похоже, его интересы несколько отличаются от интересов и общества, и начальства.

К моему удивлению, пуль аргумент признал весомым и велел сунувшемуся в камеру медбрату принести мне одежду, обувь и таинственное «всё остальное для выхода».

де-то через четверть часа посыльный вернулся с потёртым серым комбинезоном, большими серыми ботинками и сравнительно небольшой пластиковой сумкой, которую надлежало вешать через плечо. Тот же самый молодой шат по кивку пуля помог мне во всё это облачиться. Ботинки оказались заметно велики, но жаловаться я не стал. И в сумку, которую на меня повесили, не полез, несмотря на любопытство. А потом про такие мелочи, как и про свои синяки, я вовсе забыл: Кра повёл меня прочь из бункера. Лифт без кнопок, коридор без потолка, пост охраны, еще один лифт...

Мы медленно, но неотвратимо карабкались наверх, под самую крышу. Пуль выглядел абсолютно невозмутимым и даже безмятежным,и меня так и подмывало попытаться сбежать прямо сейчас. Но эти мысли я поспешил разогнать. Возможность возможностью, но всё упиралось в уже знакомую проблему: прежде чем сбегать, надо придумать, куда. Кажется, это прекрасно понимал и сам Кра, поэтому не беспокоился.

От вопросов я тоже старался воздерживаться, хотя клубилось их в голове великое множество. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Ещё спрошу что-нибудь не то, конвоир опять решит сменить образ поведения... Нет уж, его благодушная версия устраивает меня несравнимо больше.

– Надевай, - велел пуль, кивнув на сумку, когда мы вышли из лифта на каком-то техническом этаже и остановились у крутой жестяной лестницы, заканчивающейся тяжёлой дверью.

«Всем остальным» оказалась защитная маска, к которой надлежало присоединять капюшон комбинезона.

– Надевай-надевай, - подбодрил меня Кра. - С непривычки будет тяжело.

Под его насмешливым и снисходительным взглядом я достаточно быстро разобрался в несложной конструкции маски: прозрачный щиток, закрывающий лицо, резиновая оправка и дыхательный фильтр напротив носа и губ. Пока я надевал и прилаживал эту конструкцию, затягивая крепления, пуль достал из второй кобуры небольшую округлую белую полумаску, закрывающую только нижнюю часть лица. Надевать её, правда, не стал.

– Вперёд. Не бойся, это не смертельно. Надеюсь, - он спокойно кивнул на дверь. Я не спорил и молча двинулся вперёд.

Дверь оказалась двойная, шлюзовая, и открывалась она нажатием на единственную большую кнопку сбоку. А вот снаружи... Нет, я чего-то подобного и ожидал, но результат всё равно оказался ошеломляющим.

Кра привёл меня на крышу. Вероятно, для наглядности.

Выход с лестницы располагался неподалёку от высокого парапета, ограждающего периметр. Я сделал несколько шагов к краю и замер, разглядывая раскинувшийся вокруг пейзаж.

Глава 7.Реликвия

Юрий Сорока

– Впечатляет? - Пулю приходилось почти кричать, чтобы перекрыть шум ветра. Кроме того, у лица он держал свой респиратор – я наконец вспомнил, как называлось это архаичное устройство – и это тоже мешало говорить спокойно. – Я знал, что тебе понравится.

– Здесь везде так? - спросил я, сбрасывая оцепенение.

– де-то хуже, где-то лучше. Но не намного.

Сравнительно невысокое здание исследовательского центра располагалось на отшибе, в стороне oт огромного города, раскинувшегося на горизонте. Высотные здания пронзали плотную пелену сизого смога и царапали шпилями низкие, больные серо-жёлтые облака, в прорехах которых порой проглядывало небо – блекло-голубое,тусклое, выцветшее. Земля казалась отражением облаков: того же грязного цвета, покрытая облезлым, в проплешинах, ковром чахлой жёлто-бурой растительности. Убедить себя, что это летняя степь или что трава здесь от природы такого цвета, не получалось.

Если бы я не понимал, что мы видим, картина могла показаться завораживающей и даже красивой. Если бы это была... просто какая-то планета. Пейзажи Венеры, Марса, спутников Юпитера – они тоже по-своему прекрасны, пусть и не похожи на привычные земные.

Повернувшись спиной к ветру, я приподнял маску, на пробу сделал короткий неглубокий вдох – и закашлялся. Кислый, тяжёлый, спёртый воздух был ко всему прочему настолько сухим, что драл горло, да и глаза от такой атмосферы заслезились.

Кра не насмехался, спокойно и молча наблюдал за тем, как я возвращаю на место маску и пытаюсь отдышаться. Сам он только слегка щурился на ветер.

– Зачем ты меня сюда привёл? – спросил я, наконец восстановив дыхание.

– Затем, чтобы ты понял, для чего мне нужен корабль. Наш мир умирает.

– Хочешь, чтобы я тебе посочувствовал? Скажешь, умирает он не по вашей вине, сам собой? - удержаться от сарказма я не сумел.