Не ко двору

– Раз уж ты так искушён в дешёвой демагогии, гражданин боец, – сказал майор, когда Сергея опять усадили на чурбан перед его столом, – что, кстати, тоже весьма подозрительно насчёт твоего происхождения из эксплуататорского класса… давай попробуем порассуждать вместе. Вот у меня есть материал из органов разведки. Люди жизнью рискуют, находясь среди злейшего врага, чтобы их получить, так что, сам понимаешь, сама информация, что у нас они есть, вынудит меня принять к тебе меры повышенной секретности. Потому что они ценнее всего твоего счёта немецких потерь от твоей богатырской руки, в котором лично я сильно сомневаюсь. И вот почему. В них говорится, что советский снайпер исключительной меткости – немецкий проект. Успехи твои липовые, все эффектные взрывы, которые якобы обеспечиваются твоей стрельбой, делают сами немцы в согласованное с тобой время. Цель понятная. Получив скандальную известность, быть затребованным в Москву, в охрану товарища Сталина, и устроить там покушение на его жизнь. Остаётся установить способ твоей связи с немцами, и способы синхронизации времени взрывов и твоей стрельбы в сторону немцев. Возможно, никакой синхронизации и нет. Может, у тебя такая хорошая реакция, что ты раньше всех замечаешь, что данный танк или самолёт подбит нашими бойцами, и быстро наводишь на него свою винтовку, после чего восклицаешь: «Готов!». Вот тут у меня, – он взял со стола другой листок, – свидетельство покровительствующего тебе майора Глебова, командира твоего полка. Так он, наряду с просьбой о скорейшем возвращении тебя в строй, не скрывает, что стрелять по команде для демонстрации своих возможностей ты отказался, приведя правдоподобный аргумент, почему ты так не сможешь. Этому эпизоду были свидетелями также замкомполка капитан Владимиров и комвзвода младший лейтенант Богданов. У меня их показания также зафиксированы. Товарищ Богданов также докладывает, что ты подбивал его обманывать командиров, совершать без их ведома самовольные действия, выдавал за свои якобы наблюдения целей невнятные пятнышки, хвастался своими заведомо невозможными снайперскими умениями, причём на упрёк в этом товарища комполка не возразил, в качестве обоснования своего хвастовства рассказывал анекдоты сомнительного свойства, о том, как избегнуть мобилизации в армию, возводил на командиров напраслину, обвиняя их в сговоре с фашистами, выражающемся в том, что они сомневаются в твоей меткости и хотят доказательств, что, якобы, снижает потери фашистов… вот примерно как на предыдущем допросе в том же обвинял особый отдел в моём лице… угрожал в случае дальнейших в тебе сомнений подать рапорт о переводе в другой полк, надо понимать, с изложением в рапорте тех же вздорных демагогических обвинений, так что товарищ майор Глебов даже сделал тебе замечание, чтобы ты не наговорил лишнего. Видимо, он в тот момент уже был убеждён в твоей полезности, хотя ты ещё никаких доказательств этого не привёл. Потянув как следует время, ты всё-таки соизволил произвести выстрел в направлении немецких позиций, и там что-то взорвалось. Как я уже отмечал, это легко организовать, заранее согласовав время. Для чего, возможно, ты его и тянул. Потом плёл что-то в высшей степени неправдоподобное, что можешь попасть танку в дуло орудия. Проявив при этом подозрительные знания тактико-технических данных немецкого танка. Во-первых, слишком точные, во-вторых, преувеличенные. Возможно, для создания панических настроений. Приписывал себе заслугу откладывания немцами попытки наступления, которая, впрочем, отложена не была и состоялась в тот же день. Ну а затем, пользуясь, что майор Глебов приказал младшему лейтенанту от тебя отстать, ты просто приписывал себе все подбитые танки и самолёты врага. Ладно-ладно, не все, – успокаивающе поднял он ладонь, заметив, что Сергей хочет что-то возразить, – но подавляющую их часть. – Он помолчал. – На прошлом допросе ты упоминал медчасть, в которой оказался в результате то ли контузии, то ли изображая контузию, это теперь неясно. Во всяком случае, ранен не был, но день отдыхал и ухаживал за медсестрой Егоровой. Хорошо ещё, не стал себе приписывать немецких потерь в этот день, между тем бойцы, бросая из окопов бутылки с коктейлями Молотова, сожгли не меньше танков, чем в те дни, в которые ты стрелял, якобы по танкам. Или ненамного меньше. Медсестра всячески за тебя заступается, контузия, де, была самая настоящая… Видимо, ты своей демагогией произвёл на неё сильное впечатление… Что само по себе подозрительно, если ты был серьёзно выведен из строя, то как мог одновременно производить какое-то впечатление? Но, будучи допрошена, не скрыла, что ты знаешь детали дореволюционной истории господствующего эксплуататорского класса аристократии, сравнивая её с какой-то царицей, якобы её тёзкой. Возможно, сделал это специально, чтобы проверить своё на неё влияние. С целью в дальнейшем пользоваться её услугами в случае необходимости не участвовать в какие-то моменты в боевых действиях, когда немцами не подготовлена возможность демонстрации твоих якобы успехов. Вообще-то я хотел тебя допросить прямо в медчасти, потому что рапорт младшего лейтенанта Богданова у меня уже был. Но ты что-то заподозрил… очень интересно, на основании какой информации… и поспешно принял участие в боевых действиях, даже не отпросившись у доктора Жданова-Желанова, о чём он тоже подал рапорт по команде. Что ты теперь скажешь?